Коник-остров. Тысяча дней после развода

Пролог

Александра

июль 2022 года

— А что, туда дороги совсем никакой? — спросила я, вглядываясь в густой, почти черный ельник за окном грузовика. — Только по озеру?

— Ну… как сказать? — пожал плечами водитель — молодой кудрявый парень в надвинутой на лоб бейсболке. — Лет двадцать назад была просека, но болотянкой затянуло. Зимой можно на лыжах пройти, а летом точно нет. Только кто ж туда зимой пойдет двадцать верст? Да и вообще кому туда надо? Тут по берегу с юга деревни, да и то больше заброшки, и комбинат целлюлозный, а так со всех сторон камень и болото. Заповедник, туристы, рыбаки. А вы к Ивану Федорычу в гости, прошу прощения за любопытство?

Кончики пальцев мгновенно заледенели, несмотря на плюс двадцать за бортом. Таким же холодом отозвался желудок. Хоть и думала о предстоящей встрече все это время, но услышанное из чужих уст имя словно ударило под дых.

— Нет, — ответила, изо всех сил пытаясь казаться равнодушной. — В командировку на биостанцию.

— Надолго?

— На месяц.

Парень быстро скосил взгляд и тут же вернул на дорогу. Я поняла направление — на мою руку без обручального кольца.

Ну да, ну да, молодой одинокий мужчина, незамужняя женщина. Месяц одни, вдали от цивилизации…

Господи, зачем я только согласилась?! О чем думала? Матвеич ведь так и сказал: ни в коем случае не настаиваю. Диссер? Можно подумать, водоросли больше нигде не мигрируют. Да везде их приносит из одного озера в другое. А где сообщения нет, там птицы на лапах тащат, рыбаки на лодках, на сетях. Или подземными протоками попадают. Живут себе потихоньку, никого не трогают, никому не мешают. А потом, когда наступает благоприятный момент, начинают бешено размножаться. Не обязательно было сюда ехать. К Ивану… Ну да, время поджимает, но не пожар, защитилась бы попозже.

— У вас тут водоросли в рост пошли, которых раньше мало было, — я словно оправдывалась, хотя водитель больше ни о чем не спрашивал. Да и вообще вряд ли его это интересовало. — А лето жаркое. Расплодятся, нарушится экосистема. Рыбы, растения…

— Будете их травить?

— Да нет, это так не делается, — я уцепилась за заданный явно из вежливости вопрос. Лишь бы не молчать и не думать о том, что произойдет через каких-то полчаса. — Если окажется, что ситуация выходит из-под контроля, придется искусственно разводить другие водоросли — естественных конкурентов. Но это тоже не очень хорошо. Моя задача — выяснить, насколько все плохо. А еще — почему они начали размножаться. Раньше такого не было, значит, что-то изменилось.

— А что, Федорыч на справляется, раз из Питера подмогу прислали?

— Он гидролог, а я эколог. Гидробиолог. Занимаюсь озерным биоценозом. Это все, что живет в той или иной среде. Животные, растения, микроорганизмы. Диссертацию пишу о миграции водорослей. Докторскую.

— Ого! — парень уважительно выпятил губу. — Здорово. А я вот девять классов закончил, потом в Пудоге колледж, автомехаником. Армию отслужил, хотел в Петрозаводск махнуть, но мать заболела, вернулся. Так и живу с ней здесь, в Куге. Скоро уже приедем. Сейчас смотрите, на косу выберемся, красиво будет. Озеро с двух сторон.

И правда — разбитая грунтовка, на которой две машины разъезжались впритирку, выбралась из леса на берег огромного озера, уходившего за горизонт. Аж дух захватило. Не Байкал, конечно, не Ладога или Онега, но все равно очень впечатляюще. Я вообще обожала озера. Не моря, не реки — именно озера. И когда предложили место в институте лимнологии*, не раздумывала ни минуты. Хотя… тогда, после развода, я ушла бы, наверно, куда угодно — лишь бы не встречаться на факультете с Иваном. Не говоря уже о Кире и Магниче.

Насколько хватало взгляда, берег по обе стороны от дороги был диким, деревья подступали к самой воде. Грузовик выехал на высокую насыпь, и минут пять желтовато-серые волны бились прямо под дорогой. Затем перешеек начал расширяться, слева озеро скрылось за деревьями.

— Деревня прямо на берегу? — я не могла оторваться от водной громады за окном.

— Да, на мысу, — кивнул водитель.

— Большая?

— Была большая. Может, слышали, в шестидесятые годы из тех деревень, где людей почти не осталось, переселяли в те, которые побольше. Вот и Кугу так укрупнили. Мать говорила, человек семьсот жило в лучшие времена. А сейчас от силы триста. Много домов пустых. Уезжают кто куда. В Пудож, в Медвежьегорск, в Петрозаводск. К вам в Питер. А так-то деревня старинная, с шестнадцатого века в книгах пишется. Раньше завод был рыбоконсервный, ферма молочная, сейчас ничего нет. Зато аж две церкви.

— И чем люди живут?

— А чем живут? Рыбу ловят, грибы-ягоды собирают, скотину держат. Туристов на постой берут летом, по островам на лодках возят. Тут машин нет, моторки да байдарки. Раньше и дороги не было толком. А вас как зовут?

Спохватился через полтора часа, усмехнулась я. Когда уже почти приехали.

— Александра. А вас?

— Ой, и я Александр, — обрадовался он неизвестно чему. — Просто Саша можно. Если вдруг что понадобится, я в крайнем доме, рядом с часовней. Хотя вы-то на станции будете. Но мало ли. И обратно поедете — отвезу.

— Спасибо!

Дорога сделала плавный поворот, показались первые дома. Деревня и правда была большой, с просторными дворами за заборами из жердей. Я заметила несколько сравнительно новых домов, обшитых одинаковым светлым сайдингом, но больше было старых, типично северных — не слишком изящных, широких, с высоким цоколем и двускатной крышей. Одни бревенчатые, пропитанные чем-то коричневым, другие дощатые, серые — словно седые. Некоторые щеголяли искусной резьбой. Хватало и заброшенных, покосившихся, с забитыми досками окнами.

— Я вас прямо на пристань, — Александр свернул к берегу. — Федорыч там у бабки Авдотьи ждет, у сторожихи.

— А далеко до биостанции?

— Ну… как получится. Волны большой нет, минут за сорок дойдете. Хотя катер груженый будет, может, и побольше. Да не бойтесь, ночи-то белые, не заблудитесь.

Я почувствовала себя выжатым лимоном. Сначала три часа ночным поездом до Лодейного поля, оттуда семь часов рейсовым автобусом до Пудожа. Страшным, вонючим и неудобным автобусом, в котором даже ноги не вытянуть. У автовокзала, как меня и предупредили, ждал грузовик — еще почти два часа пути. Итого двенадцать. Плюс впереди сорок минут по озеру на катере. Но пугало на самом деле не это.

Сейчас грузовик остановится, я выйду из кабины — и окажусь лицом к лицу с Иваном. И он — вполне справедливо! — спросит: а какого хера ты здесь забыла, Саша?

Сказать, что не могла отказаться? Смешно, потому что запрос был не к нам, а от нас. Диссер? Еще смешнее. Не знала, кто начальник гидростанции? И вовсе детский лепет. Да нет, наглое вранье, потому что не могла не знать.

Выходит, остается только правда.

Я знал, что ты долбанутая, Азарова, скажет — или подумает — он, но чтобы до такой степени…

И будет абсолютно прав. А мне придется это перетерпеть. Как и месяц с ним рядом. Под одной крышей, в тесном контакте. Рабочем контакте, разумеется.

— Ну вот, приехали.

Александр остановился на берегу, у самого дощатого причала, где покачивался на волнах катер — небольшой, неказистый, полностью открытый — от ветра и брызг не спрячешься. Ивана я увидела сразу, он разговаривал с патлатым мужиком в камуфляже.

Изменился, отметила я как-то отстраненно. Похудел, прическа другая, щетину отпустил. Рыбацкие штаны, брезентовая грубая куртка, берцы.

Мы не виделись с того дня, когда получали в загсе свидетельства о разводе. Буквально вчера я пыталась подсчитать, сколько времени прошло. Оказалось, что без нескольких дней тысяча.

Тысяча дней после развода… Прямо название для женского романа.

— Здравствуй, Саша, — сказал он подчеркнуто спокойно, глядя куда-то мимо меня.

— Так виделись же, Федорыч, — удивился Александр.

— Я не тебе.

— А-а-а. Так вы знакомы, выходит?

— Знакомы, — Иван сплюнул в сторону. — Это моя бывшая жена.

— О как! — Александр озадаченно сдвинул бейсболку на затылок. — Ну… там это… монашьи коробки в кузове. Заберешь?

— Места мало. Ну ладно, давай. Когда еще паломники соберутся. Они там небось подъели уже все.

Я стояла рядом со своими двумя сумками в каком-то ступоре, даже не ответив на приветствие.

— Это все твои вещи? — Иван подхватил их, и я молча кивнула.

Александр с патлатым тем временем выгружали из кузова коробки, помеченные крестом, относили их на причал и плотно ставили в катер, и так уже изрядно заполненный. Мне даже стало страшно, доплывет ли. Когда последний уголок заняли сумки, немного места осталось только рядом с водительским — или капитанским? В общем, рядом со штурвалом.

— Счастливо, ребят! — крикнул Иван, заводя двигатель. — Сашок, ты рацию только не забывай на зарядку ставить, ладно?

— До свидания, — отмерзла и я.

Тяжело плюхая поперек волны, катер отошел от мостков, развернулся и взял курс в открытое… не море, конечно, но туда, где вода на горизонте сливалась с небом. Вскоре и тот берег, откуда мы отплыли, превратился в тонкую линию. Брызги летели в стекло, Иван то и дело смахивал их дворниками.

Надо же, и у катера, оказывается, есть дворники, а я не знала.

Черт, о чем я только думаю?

Хоть бы он сказал что-нибудь уже, а то словно камень на шее висит. Или лучше пусть молчит? Будем общаться чисто по делу, хочешь не хочешь, а придется.

— Ну и как это понимать? — тон был тяжелым, словно тот самый камень.

— Что именно? — малодушно уточнила я, оттягивая ответ.

— Саша, не надо включать дурочку. Какого хрена тебя сюда принесло?

— Мне нужно было «поле» по моей теме. По диссеру. Водоросли. Ты писал докладную, что у вас расплодились диатомы. Научрук предложил поехать.

— И ты не знала, что это моя докладная? — Иван с сарказмом вздернул брови.

— Узнала, когда уже согласилась, — еще барахталась я.

— И не могла отказаться?

— Могла, но…

— Но? — он повернулся ко мне, прищурив глаза. Так знакомо, до боли!

— Время поджимает, практика нужна… Хорошо, смысла нет врать. Не только поэтому. Это был… незакрытый гештальт.

— Да ладно! — Иван коротко, с издевкой хохотнул. — Неужели незакрытый? Что ты там, интересно, не закрыла? Мало с Магничем натрахалась у меня под носом?

— И это ты говоришь?!

Полыхнуло так, что из глаз посыпались искры. В самом буквальном смысле: в поле зрения замелькали огненные точки. Такое со мной и раньше бывало, когда резко падало давление. А лекарства где-то в одной из сумок. Надо срочно успокоиться, иначе обморок доберется до меня раньше, чем я до них. Нервы, бессонная ночь, весь день в дороге — ничего удивительного.

Закрыв глаза, я глубоко и медленно дышала, считая про себя. Пусть говорит что хочет, я просто не буду слушать.

Нет, я не думала, конечно, будто за три года все улеглось настолько, что мы встретимся друзьями. Но не предполагала, что не улеглось вообще ничего. Как будто только вчера, наговорив друг другу такого, после чего обратной дороги уже нет, подавали через Госуслуги заявление на развод, а потом я срывала с вешалок свои вещи и кидала их в чемодан. Как будто только вчера вышли из загса со свидетельствами о разводе, и он сказал: «Надеюсь, больше тебя никогда не увижу», а я ответила: «Взаимно!»