(не) измена, (не) развод

Глава 1

— А теперь еще раз и спокойно, пожалуйста, — попросила Рита. — А то ни фига не понятно, но очень интересно.

Я покосилась на спящую Марусю, села в кресло и поняла, что сил моих больше нет. Все это напоминало триллер, где героиня просыпается в незнакомом доме рядом с незнакомым мужиком, уверяющим, будто он ее муж, а она точно знает, что в жизни никогда его не видела. Захотелось закрыть глаза, уйти обратно в сон и не просыпаться.

— Ладно, давай я, — пришла на помощь Рита. — У Егорчика четвертая группа, у тебя первая, а у Маньки…

— Тоже первая, чего по законам генетики быть не может.

Я на самом деле закрыла глаза и увидела все это так, словно отмотала пленку на неделю назад…

Двенадцать часов мучений остались позади. Маруся благополучно появилась на свет. Пожилая тетечка-неонатолог торжественно выкатила ей две апгаровские десятки — почти как орден.

— Умничка девочка, — одобрила то ли меня, то ли ее. — Сейчас возьмем немного крови из пуповинки на анализ. Проверим, нет ли резус-конфликта. И группу заодно. Это экспресс-тест, три минуты — и готово.

У меня был отрицательный резус, у Егора положительный, поэтому несколько раз за беременность я сдавала кровь на антитела, все было в порядке.

Папаша держал дочку на руках и блаженно улыбался. Я тоже улыбалась — расслабленно и счастливо. Но через три минуты это царство улыбки разлетелось вдребезги от озадаченного «хм».

— Люба, дай другой тест, — попросила врач акушерку.

— Что-то не так? — испугалась я.

— Наверно, бракованный, — пробормотала она, сдвинув брови.

Но и второй результат не развеял ее удивления.

— Вы не будете возражать, если мы и вам тесты сделаем? — спросила она нас с Егором. — Уточним?

— Можете сказать, в чем дело? — нахмурился Егор.

— У ребенка первая группа, — после паузы ответила врач. — В карточке написано, что…

— Твою же мать! — процедил он сквозь зубы и бросил на меня косой взгляд. Не просто косой, а похожий на удар лезвием. — Мне двадцать раз делали. Четвертая группа плюс. Ну давайте, берите.

Биолог без объяснений сразу понял, в чем дело. Я хоть и была от всех этих дел очень далека, но общее представление тоже имела.

Не могло быть первой группы крови у ребенка, родившегося от матери с первой и отца с четвертой. Только вторая или третья. Вот так и палятся неверные жены.

Прикол в том, что Егору я не изменяла. Да, он у меня был не первым. И даже не вторым. Но последние мои отношения закончились еще до нашего знакомства. Мы встречались девять месяцев и четыре года были женаты. Вот так и поверишь в мифическую телегонию — ересь, вливающую, что каждый половой партнер женщины, особенно первый, оказывает влияние на наследственные признаки ее потомства от нового партнера. Ну или что меня усыпили, изнасиловали, а я и не заметила.

Бред, абсурд!

Наши анализы только подтвердили то, что и так было известно. У меня первая отрицательная, у Егора четвертая положительная.

— Прекрасно… — он отошел к окну.

— Егор, это твой ребенок, — проблеяла я жалко, как будто оправдывалась. — Я тебе не изменяла. Не знаю, почему так… получилось.

Врач и акушерка переглянулись. Им явно было неловко.

— Мы девочку заберем пока в детское отделение, — сказала врач. — Потом принесем, когда вас в палату отвезут. Вам, наверно, поговорить надо.

— Не надо, — отрезал Егор. — В смысле, говорить тут не о чем. Я пойду.

Дверь за ним закрылась. Марусю увезли. Мне показалась, что я осталась одна на всем белом свете. Родители, подруги, коллеги — все как будто в другой вселенной. А я одна — в пустой и холодной.

Слезы потекли как вода.

— Ну не надо, не надо, — акушерка, совсем молоденькая девочка, погладила меня по плечу. — Все устроится.

Я уцепилась за ее слова, как утопающий за соломинку.

Конечно, устроится. Я ведь точно знаю, что это ребенок Егора. В конце концов, можно сделать тест на отцовство.

Да и вообще я теперь никогда уже не буду одна. Со мной маленький беззащитный комочек, полностью зависящий от меня. И что бы ни случилось, как бы погано мне ни было, я должна в первую очередь думать о дочери…

— И что, ни разу не пришел? — Рита уставилась на меня с таким негодованием, как будто это я не навестила только что родившего Егора.

— Нет, — вздохнула я. — Не позвонил, не пришел. А если я звонила, просто сбрасывал. Из роддома родители забирали. Весь персонал, наверно, обсуждал. Стыдобища.

— Лер… — она присела на подлокотник кресла. — Мы с тобой столько лет дружим. Ты же знаешь, я никому не скажу.

— Не продолжай, — хныкнула я. — Еще раз. По буквам. Это. Ребенок. Егора. И хер его знает, как это вышло. Вот в буквальнейшем смысле хер. Я ни с кем больше не трахалась. Больше пяти лет.

— А что врачи-то говорят?

— Ну один там врач, в возрасте дядька, сказал, что бывают редкие генетические отклонения. Что мне надо в генетическую консультацию сходить, в обычных лабораториях такие анализы не делают.

— Подожди, Лера. Я одного не могу понять. Ладно, пусть там какие-то хитрые генетические замутки, о которых даже врачи не все в курсе. Но мать твою за ногу, тест на отцовство никто не отменял. Биолог в первую очередь об этом должен был подумать. Насколько я помню, отцовство конкретного человека подтверждается на девяносто девять процентов, а исключение отцовства — на все сто.

— Рит, я написала ему об этом. Но он даже не читал. То есть прочитал наверняка с пуша, но не открыл.

— А может, мне с ним поговорить?

— Мои родители пытались. Он просто не берет трубку. А где находится, никто не знает.

— На работу поехать, — она заводилась все сильнее. — Вот честно, рожу хочется набить.

— Папа ездил вчера. Но его и там нет. Где — ему не сказали. Нет и все.

— Как-то все это очень странно.

Я не ответила. Рита подошла к кроватке, остановилась, глядя на спящую Марусю.

Да, все это было очень странно. Но одно предположение у меня все-таки появилось.