Жестокая сделка. Ребенок по контракту

Глава 1

– Девушка, вы адресом не ошиблись? – охранник фешенебельного бизнес-центра преграждает путь. – Вы к кому?

– Мне нужен Мирослав Новак.

Имя, открывающее любые двери.

Брат отца моего ребенка.

Редкостный подонок, вышвырнувший нас когда-то из своего золотого благополучного семейства. Которого мы, по его мнению, недостойны.

– Вам назначено?

– Да, – нагло лгу я.

Охрана меня пропускает.

Я почему-то была уверена, что он распространил мои фото среди охраны, велев не пускать ни под какими предлогами. Но пронесло. Что ж. Шанс будет только один.

Сверяюсь с запиской.

Мне нужен офис на тринадцатом этаже.

Несчастливое число… Сердце сжимается от страха предчувствия, что сейчас меня вышвырнут. Это мир дорогих машин, больших денег и шикарных женщин. Мать-одиночка с больным ребенком и потухшими от усталости глазами сюда не вписывается. На девяносто девять процентов уверена, что мне укажут на место, как сделали это в прошлый раз. Но один остается. Всего один процент от шанса, и я им воспользуюсь.

Ради Сони.

Иначе нам не выжить. Я не могу смотреть, как погибает мой ребенок, глядя на меня большими печальными глазами. Молча. Молча, потому что она не разговаривает.

Глядя под ноги, иду к лифтам.

Меня обтекает народ. Наверное, видят печать горя на моем лице и стараются держаться подальше. Чтобы не заразиться.

Коридор сплошь из зеркал. Оцениваю, как выгляжу на фоне остальных. В старом сером пальто, волосы убраны назад дешевой заколкой, несколько прядей выбились еще на улице. Лицо бледное, темные круги под глазами. До родов я выглядела, как эльф – тонкой, светлой и жизнерадостной. Это словно целую жизнь назад…

В лифт набивается человек семь. Почти все девушки. Я стою, опустив голову и мысленно репетирую речь.

– Представляешь, он вчера подарил браслет, а сегодня утром пригласил на Мальдивы после праздников! – щебечет шикарная блондинка в трубку. На ней облегающий деловой костюм без простора для воображения, туго на тянувшийся на бедрах. – Праздники он проводит со своей мымрой, зато по-о-о-том…

Счастливая любовница закатывает глаза.

Слежу, как она выходит на пятом, цокая высокими каблуками. Люди даже не представляют, насколько тонкая грань отделяет счастье от пропасти, и как хрупка человеческая судьба. Последние четыре года я часто об этом думаю.

К тринадцатому этажу остаюсь одна.

Мужчина, вышедший на одиннадцатом, странно на меня посмотрел. Выше люди ездят редко, и они точно не одеваются и не выглядят, как я.

Лифт бесшумно открывается. Выхожу и оглядываюсь, справа стойка ресепшен, и я направляюсь туда, стараясь, чтобы руки дрожали не так сильно.

Если они попросят паспорт, мне конец почти наверняка.

Секретарша бросает на меня вопросительный взгляд.

– Да?

Девушка красива, как супермодель и одета, как королева.

– Варвара Аносова, – говорю я. – Из городской архитектуры. У меня назначена встреча с Мирославом Новаком по поводу застройки, я привезла документы.

– Паспорт.

Выдержав паузу, сглатываю и решительно достаю паспорт. Мы с Варей не очень похожи. Она жгучая брюнетка, это ее должность и имя, документы она одолжила, чтобы я сумела пройти, даже зная, что впоследствии могут быть проблемы… Но мы очень рассчитывали, что паспорт не попросят.

Ладно, план Б. Скажу, что перекрасилась и буду настаивать, что паспорт мой. Даже если полицию вызовут. Я настроена очень решительно.

Кладу паспорт на ресепшен, девушка его забирает.

Лениво листает страницы, затем внимательно смотрит на меня и молчит.

Сердце начинает сильно и болезненно стучать.

– Я перекрасилась, – выдавливаю улыбку самую дружелюбную из всех возможных, но глаза меня выдают.

Я так измучена.

Мне надоело играть. Мне нужно решение наших с Соней проблем.

К счастью, ей плевать, она возвращает паспорт и выходит из-за стойки.

– Босс вас ждет. Прошу за мной, – покачивая бедрами она направляется к дверям в конце коридора. Двойные, отполированные, они сияют благородным блеском красного дерева.

Легонько стучит.

– Господин Новак, прибыла Аносова из городской администрации, – они перебрасываются парой фраз, и секретарша отступает в сторону. – Прошу.

Делаю шаг в кабинет, за спиной захлопывается тяжелая дверь.

Все мысли и репетиции улетучиваются, я смотрю на него.

Мирослав.

Брат отца моего ребенка. Богатый, шикарный, это мужчина с картинки. Дорогая обстановка кабинета, костюм от кутюр, шик и печать благополучия на лице – так выглядят только люди, которые никогда не нуждались в деньгах. Не знают, что это. Наследственные богачи, бизнесмены, магнаты. Их голова забита не тем, как выжить. О таких, как мы, они не думают вообще… Несправедливость бьет по лицу, как пощечина. Каждый раз, когда я его вижу, так себя чувствую. Словно меня валяют в грязи, бьют по лицу, а затем вышвыривают, как ненужную дворняжку.

Инкубатор. Сумку для ребенка. Сосуд.

Не человека.

Он бросает на меня скользящий взгляд. Слегка презрительный, когда он видит, какая на мне дешевая одежда.

– Вы Аносова? Проходите.

Полное безразличие… Он даже меня не узнал.

Даже не узнал.

Ему было плевать на меня все это время. Я глупо думала, что он хоть охрану предупредил, чтобы его покой не нарушали, а он даже не помнит, как я выгляжу.

Не реагирую.

Он бросает еще взгляд и долго смотрит. Взгляд цепляется за мое вытянувшееся лицо, глубокие печальные глаза и боль. Боли во мне больше всего.

– Вы… – бормочет он, и я боюсь, что он вызовет охрану. – Не может быть… Вы Эля Нежина? Вы назвались другим именем и прошли по чужому паспорту?

– Если бы я записалась к вам под своим именем, вы бы со мной не встретились.

Сглатываю комок.

Мирослав смотрит в расписание.

– Аносова из администрации – это кто?

– Моя подруга, – сжимаю губы. – Я украла ее паспорт, она здесь ни при чем.

– Чего вы от меня хотите? – бросает он. – Денег? Я все сказал в прошлый раз! Этот ребенок, ваша дочь, не имеет ко мне никакого отношения! Уходите!

– Пожалуйста, – молю я, засунув почти разрушенную гордость подальше. – Просто посмотрите на нее… Я прошу.

Судорожно достаю телефон из сумки. Все уже подготовлено и фото открыто, я знала, что будет несколько минут – всего несколько, прежде чем меня снова вышвырнут.

Подхожу к столу и показываю открытое фото. Пока Мирослав пялится на девочку, торопливо объясняю.

– Врачи говорят, у нее отсроченные последствия экстремальной недоношенности. Я в отчаянии! Если нам срочно не помогут, она останется еще и немой! Соня не говорит, совсем не говорит, хотя ей четыре, и…

– Прекратите! – он отталкивает телефон, и я замолкаю.

Лицо искажается отвращением. По моему лицу текут слезы, я ненавижу себя за этот тон, упрашивания, за то, что он унижает меня. Но нам правда нужны деньги и их придется выпросить любым способом.

– Послушайте, Эля… Сядьте, – вздыхает он.

Я сажусь в кресло. Ну, меня хотя бы не вышвырнули, и выслушают. Он берет телефон, чтобы вернуть мне, но снова смотрит на фото Сони и только затем отдает.

– Она больше похожа на вас, чем на моего брата.

– Это иллюзия, – бормочу я и прячу глаза, пока убираю телефон. – Собственные яйцеклетки суррогатным матерям не подсаживают, это запрещено. Так что Соня не моя дочь генетически… Но я ее родила, и я ее люблю.

Пожалуй, в этом была вся злая соль ситуации.

Сонька и вправду со временем стала похожа на меня – мимикой, жестами. Одинаково со мной улыбалась. Как приемные дети начинают со временем копировать своих родителей и становятся на них похожими, так и Соня со временем приобрела мои черты. Он таких деталей не знает. Жестоко, что намекает, будто бы ребенок больше мой, чем его брата. Жестоко и несправедливо.

– У нас была договоренность, госпожа Нежина. Перестаньте плакать. Прошу вас.

Мирослав подает платок. А я просто справиться с собой не могу, слезы льют сами: от усталости, отчаяния, и нелепого обращения «госпожа». Какая к чертям госпожа… Госпожа разве выпрашивает?

Беру бумажный платок и промокаю глаза. Тушь плывет, оставляя безобразные следы на щеках. Маска страдания.

– Вы подписали документы, что не имеете претензий. Я очень сочувствую вам, поверьте. По-человечески. Но никто не виноват, что так сложились обстоятельства. Это судьба. Камиль погиб, никто не виноват, что это случилось, когда вы были на шестом месяце…

Он переводит дух.

Весь разговор фикция, и я это понимаю. Он не выгнал меня сразу, потому что знал: в таком состоянии я на весь офис начну орать про Соню, ее отца и всю их семью, а Мирослав этого не хочет. Скорее всего он даст мне денег. Чтобы заткнуть рот.

Камиль погиб, да. Если бы он не погиб, я бы не унижалась сейчас здесь. Он бы позаботился о дочери сам. Обо мне…

– Вы не должны были приходить сюда, – терпеливо напоминает он. – Вам заплатили в свое время.

– Этот ребенок – ваша племянница, – шепчу я.

– Нет.

– Мирослав, послушайте… Она…

– Нет, Эля! – давит он тоном, как прижимает ногой к земле. – Этот ребенок не имеет отношения к Камилю! Мне известно, что брат должен был использовать донорский материал! Камиль был бесплоден.