Развод. Изменщики всегда платят по счетам

Глава 1

Марина

Пятница для большинства людей — маленький праздник. Мы не исключение: раньше собирались с семьёй, смотрели какой-нибудь фильм, ели вкусняшки. После того, как дочка уехала, мало что изменилось. Так же с мужем собираемся у телевизора в конце недели. Традиция. Я сегодня закончила работу раньше, чтобы сделать манты. Стол накрыла, достала бутылку красного вина: по бокалу в конце рабочей недели можно. Нашла интересный фильм — боевик, Лёня давно просил. Говорит со смехом, что достали мои азиаты. Хотелось, кстати, китайский боевик скачать, но это уже перебор.

Пока жду, переписываюсь с дочкой — ей в мае рожать, сейчас на четвёртом месяце, начинается самое волнительное время. Бабушка. Так странно звучит, ведь я себя совсем не чувствую старой. Лет на тридцать от силы, даром что сорок один.

Когда открывается входная дверь, привычно иду встречать Лёню, целую в подставленные губы, помогаю повесить куртку.

— Ты сегодня припозднился. Пробки? — спрашиваю, пока он разувается.

— Мгм, — мычит неопределённо и идёт мыть руки и переодеваться. С ним мне всегда уютно и хорошо. Одиночество не тяготит, но, когда Лёня дома, всё вокруг оживает. Пока ужинаем, рассказываю последние новости от дочки, потом — сплети из подъезда. Не сразу замечаю, что Лёня весь вечер молчит.

— Что-то случилось? На работе что-то? Лёнь?

Я в таких случаях себя сразу виноватой чувствую. Даже зная, что ни в чём не виновата, начинаю себя винить. А он ещё смотрит так выразительно, что я невольно начинаю перебирать все свои грехи и грешки за последнюю неделю.

— Я тебя больше не люблю, — роняет он тяжело. Меня как плитой бетонной прикрывает. Между «я тебя» и «люблю» два лишних слова. Конечно, мы порой говорим друг другу обидные слова, когда ругаемся. Мало кто может похвастаться жизнью без ссор, когда фарфоровая свадьба уже за спиной. Только три месяца назад отмечали.

— Это как? — переспрашиваю, чувствуя себя тупой. Вот именно тупой, не глупой даже.

— Так, Марин. Я тебя больше не люблю. Считаю, что дальше обманывать нет смысла.

— Что, другую нашёл? — невольно усмехаюсь. Лёня всегда говорил, что он верный, как лебедь, так и было. Ни разу на другую не посмотрел, а меня ревновал в своё время так, что казалось, если рядом со столбом встану, он будет его взглядом прожигать.

— Нашёл, — говорит и смотрит прямо в глаза. Боль разливается от сердца по спине. Слёзы стремительно заполняют глаза, всё плывёт.

— Как? — только и могу выдохнуть. Земля под ногами шатается под громкие звуки выстрелов в телевизоре. Наша большая комната вдруг становится крохотной, и давит-давит-давит.

— Мы работаем вместе. Это… я не думал, что так случится. Прости.

— Она моложе меня? — пытаюсь уцепиться хоть за что-то, но в ушах шум, голова кружится.

— Нет. Мы одногодки.

Лёня меня на пять лет старше. Выходит, ей сорок шесть. Возраст любовницы мужа добавляет вес на бетонную плиту на груди.

— Марин, ну, ты на себя посмотри. Ты десять лет как дома сидишь, следить за собой совсем перестала. Только и можешь, что о еде и соседях говорить. А Лана… Она интересная женщина, эрудированная, с ней есть что обсудить.

— Дело только в этом? — говорю, а голос не слушается. — Мне записаться в салон, покраситься и начать обсуждать с тобой политику? Так ты сам давно со мной разговаривать перестал! Мы только и делаем, что про фильмы разговариваем!

— Не в этом дело. — Он морщится, начинает раздражаться.

— А в чём тогда? Объясни, а то я не понимаю! Наверное, слишком тупая для этого!

— Не заводись, тебе не идёт.

— Не идёт? — медленно вдыхаю и выдыхаю. — А что мне идёт? Принять твоё предательство, проглотить и дальше жить?

— Я же не развод тебе предлагаю! Живи тут, деньги как раньше давать буду, только чуть меньше. А сам перееду. Лана тоже замуж не хочет.

— Какая прелесть! Мне, может, ей в ножки поклониться при встрече? — каждое слово — гвоздь в крышку гроба нашего брака.

— Знаешь, я, наверное, лучше пойду, — встаёт Лёня.

— Еды с собой завернуть? Чтобы твоя Лана не мучилась и не готовила? — встаю за ним. Хочется всё крушить. Хочется швырять стулья, бить посуду, но вся ирония в том, что убирать потом мне, а он уйдёт. И смысл тогда?

Я не замечаю, как текут слёзы, не отвлекаюсь на них — они отдельно от разума, это просто сердце ноет и прощается с любовью всей жизни. Хотя любовью ли? Как давно мы стали соседями по квартире? Смотрю, как он собирает вещи в чемодан, который купили пару лет назад, когда в Крым ездили. Складывает всё бережно, аккуратно.

— Зачем ты так со мной? — спрашиваю невольно. Не могу не спросить.

— Не драматизируй, Марин. — Лёня выпрямляется и смотрит слишком равнодушно. У него вообще никаких чувств не осталось? — Сама потом спасибо скажешь. Ты ведь не старая ещё, найдёшь себе кого-то…

— Думаешь, в этом заключается счастье женщины? Быть непременно рядом с кем-то?

Горько. Так горько, что словами не передать.

— Разве нет? — Он снова возвращается к сборам. Смотрю, как в чреве чемодана исчезают купленные мною свитера и рубашки. Подобранные с любовью. Каждый раз, когда выбирала, представляла, как он выглядеть будет. Красиво, представительно.

Лёня — риелтор с огромным стажем, деньги зарабатывает хорошие. Не олигарх, но раньше за границу за год два-три раза спокойно летали. Дочке свадьбу в прошлом году полностью оплатили. Я не нахлебница, сама из дома работаю, довольно-таки успешно — редактирую книги, очередь на полгода вперёд. Думала, так проще будет: сперва дочь воспитывала, потом решила, что можно работать из дома, чтобы больше времени семье уделять. И вот, дочь выросла, вышла замуж и уехала, муж ушёл к другой, а я? Что со мной будет?

Выкатывая чемодан, Лёня проходит мимо меня, тянусь за ним, как привязанная, в шаге от того, чтобы не начать умолять остаться. Стискиваю зубы — не дождётся.

— Когда ты придёшь за остальными вещами?

Надо же, и голос звучит ровно, почти холодно, хотя внутри всё надрывается и кричит от боли.

— Всё забирать навряд ли буду. У Ланы квартира небольшая.

— Отлично. Может, одну комнату сразу под твой гардероб выделить? А что, поставим туда велосипед из гаража, сноуборд, что там у тебя ещё…

— Марин, давай не надо.

Точно, Лёня ведь ненавидит скандалы. Мне же хочется закатить такой, чтобы соседи на ушах стояли! Чтобы потом полгода обсуждали, как Журавлёвы ругаются!

— Назад я тебя не пущу, — цежу, скрещивая руки на груди. — И не прощу.

— Оставь ты эту драму, — морщится Лёня. — Я не собираюсь возвращаться.

Хлопает входная дверь. Всё. Отупение, а может, омертвение — вот как могу назвать состояние, в которое впала. Еле передвигая ногами, вхожу в зал, сажусь на край дивана и бессмысленно смотрю на накрытый стол. Продукты жалко. Себя — тоже, наверное. Аккуратно ложусь, подтягиваю колени к груди. Я на самом деле в его глазах такая? Давно такой стала? Почему никогда не говорил, почему замкнулся? Почему для меня всегда на первом месте был он? Ирония в том, что он для себя тоже был главным. Царь и Бог, пуп земли. Я же поддерживала и всеми способами взращивала это чувство. Почему? Потому что так меня воспитали: муж в семье голова. Да, про жену — шею тоже знаю, но вот моя голова ушла, и что осталось? Туловище. Так тупо.

Не знаю, сколько времени проходит в странных мыслях на грани истерики. Я словно в кому впала — толком не могу сказать, даже не могу вспомнить, о чём думала. Встаю, как зомби, телевизор потух, верхний свет режет глаза. Надо бы со стола убрать, да руки не поднимаются. Выключаю свет и напрочь разбитой перемещаюсь в спальню. Ничего не хочется. Тишина пустой квартиры давит на уши. Сейчас бы лечь и не проснуться. Жаль, не получится.