Развод. Бабушка в интересном положении

Пролог

— Она беременна, — повторяет он, словно тоже не верит в то, что произносит.

Внутри все сжимается. Дыхание перехватывает. Я поднимаю на него взгляд, полный обиды и растерянности, но он не выдерживает и опускает глаза.

— И что теперь? — мой голос звучит так тихо, что едва ли напоминает меня саму. — Ты просто уйдешь?

Он молчит. Я чувствую, как начинает заполнять меня смесь гнева и боли.

— И сколько это уже… продолжается? — спрашиваю, сглатывая внезапный комок в горле.

— Несколько месяцев, — отвечает он. Его голос звучит почти механически.

Несколько месяцев? — срывается с губ, и слезы подступают к глазам. Столько лет вместе, а я ничего не замечала, ничего не понимала.

— Не раздувай из этого трагедию. В нашем возрасте это уже смешно. У нас вон внуки на носу.

— В каком таком возрасте? — произношу еле слышно. — Мне вот только сорок пять недавно стукнуло

— Вот именно! Тебе — сорок пять. Ей — двадцать пять.

— И сколько это уже… продолжается? — спрашиваю, сглатываю внезапно образовавшийся комок в горле.

— Несколько месяцев, — скупо отвечает он. Его голос звучит почти механически.

— Несколько месяцев? — срывается с губ, и слезы подступают к глазам. Столько лет вместе, а я ничего не замечала, ничего не понимала. И вот, все кончено… просто как? А главное за что?

Мне хочется закричать, выплеснуть всю эту боль, но вместо этого я только сжимаю пальцы так сильно, что ногти впиваются в ладони.

— Ты хотя бы… ты вообще понимаешь, что сейчас сделал? — произношу еле слышно.

Несмотря на боль и обиду, не могу поверить в происходящее.

— Понимаю, — тихо отвечает он. — Но и ты пойми. После двадцати пяти лет брака ты уже не просто моя жена.

— А кто?

— Ты мой лучший друг. Соратник. Шпион. И близкая женщина, с которой мы будем ждать внуков.

Он бросает на меня последний взгляд — короткий, напряжённый. И, будто решившись на что-то окончательно, поворачивается и выходит из кухни, оставляя за собой ощущение холода и пустоты.

Его шаги звучат в коридоре — размеренные, уверенные. Через несколько секунд я слышу, как хлопает входная дверь, и тишина заполняет дом, такая густая, что кажется, будто воздух стал плотным, неподвижным.

Я остаюсь одна.

Кухня, на которой когда-то кипела жизнь, кажется, чужой, безжизненной. На полу — осколки тарелки — символ того, как разбилось всё, что казалось вечным и нерушимым.

Я опускаю глаза на свои руки, крепко сцепленные на коленях. Пальцы побелели от напряжения, ногти оставили болезненные следы на ладонях.

Медленно, почти машинально, я поднимаюсь и делаю шаг к столу, опираясь на его край, будто боясь, что земля уйдёт из-под ног.

В голове кружатся его слова: «Ты мой лучший друг. Соратник». В словах, которые он оставил мне вместо прощания, слышится жестокий парадокс. За годы совместной жизни, за всё пережитое вместе он превратил меня в кого-то слишком привычного, слишком близкого, но уже не любимого.

Слёзы всё же прорываются, струятся по щекам, пока я стою посреди пустой кухни, не зная, что делать дальше.