Мой босс по прозвищу Сатана

Глава 1

Настоящее

По дороге к дому босса

Отчаянно бегу по широкой дорожке в элитном коттеджном посёлке. Автомобиль сюда не впустили. Как и меня. Если бы не мои настоятельные мольбы.

Жарко припекает летнее полуденное солнце. Ноги ноют. На каблуках да в узкой юбке карандаш удобнее ходить по офису, чем скакать к дому босса, которому ни с того ни с сего приспичило получить рабочие данные. Папка у меня в руках. Старательно пытаюсь не смять бумаги.

Нахожу своего босса в шезлонге возле бассейна, потягивающим жидкость чайного цвета из рокса. Он смотрит на меня. Брови сурово сведены к переносице.

Я опять чувствую, как у меня трясутся поджилки. Его взгляд становится требовательным, потому что я не сдвигаюсь с места, как будто забылась для чего сюда пришла.

Я рассеянно всплёскиваю руками, подхожу ближе и отдаю ему бумаги. Вновь отхожу на приличное расстояние. Опыт подсказывает, что начальством надо так: чем дальше от него, тем лучше у работника настроение.

Вот козёл лощённый! И фамилия подходящая — Сата́нов. Только вот за глаза все его кличут Сатано́в. Сатана.

И чего это он в отпуске решил поработать? Очень интересно. Его секретарша Любочка на это недоумённо пожала плечиками и передала мне бумаги, которые он просил. Думала хоть месяц от него отдохнуть, ведь весь офис вздохнул легче, когда он объявил о своём отсутствии. Но видимо не судьба. Да-да, работаю я тут без году неделя, а уже задолбалась: босс всё время вяжется ко мне.

Мой начальник берёт папку, внимательно листает её, и закрывает. После он не спеша ставит стакан с напитком на небольшой столик рядом. А я всё это время мысленно умираю от страха.

Тридцатипятилетний, высокий красавец брюнет с глазами самого глубокого синего цвета, с рельефными мышцами спины, рук, ног, с потрясающе накаченным задом, он внушает мне неописуемый ужас и одновременно щекочущее чувство возбуждения.

— Ну что, Иванова, допрыгалась? — спрашивает он.

— А-андрей… А-андрей Александрович, а ч-что случилось-то? — мой голос предательски дрожит.

— Она ещё спрашивает! — так же грозно возмущается мой красавец-босс.

— Я и вправду не понимаю, Андрей Александрович, — готова расплакаться, хотя обычно в таком не замечена ни разу.

— Ты придуриваешься или вправду не понимаешь? — его всегда насупленные брови вдруг взметаются вверх от удивления.

Я проглатываю язык и отрицательно качаю головой.

— Иванова, мать твою, ты готовила еженедельный отчёт?

— Д-да, — осторожно протягиваю я.

— Какого хера он косячный, м? — вновь раздаётся требовательно.

Я забываю, как дышать, вспоминаю, что могла посчитать или написать не так.

— Какого, Иванова, я спрашиваю?

У меня вообще всё упало, в том числе, самооценка, оказалась где-то ниже плинтуса.

— А что не так? — сглатываю сухим горлом.

Андрея Александровича аж передёргивает и он вскакивает на ноги. Падает полотенце и я невольно взглядом скольжу по его стальному прессу и зависаю на пахе. Такого огромного содержимого плавок, обтягивающих мокрой тканью его весомое достоинство, я никогда ещё не видела. Подумала так, будто их было у меня вагон и маленькая тележка. Достоинств этих.

— Ты это куда смотришь, Иванова? — голос босса раздражён.

— Я… я… — лепечу я, на секунду прикрывая глаза, затем вновь их открывая и стараясь больше не смотреть вниз, но взгляд то и дело соскальзывает.

И встречаюсь с его глазами. Брови сведены, но в мрачном на вид взоре неожиданно замечаю пляшущих лихих чертей.

— Иванова, ты мне отчёт завалила, а с ним и сделку. А это бабки. Мои бабки. Моя упущенная выгода.

— Такого точно не может быть, — я категорична, но быстро сдуваюсь под его насмешливым взглядом и поднятой брови.

Я готова к конструктивной критике, даже к тому чтобы всё исправить, и разумеется я всё проверю. Но он явно что-то ждёт от меня. И это точно не новый отчёт. Деньги? Из воздуха я ему их что ли нарисую?

— И? — спрашиваю я, чувствуя, как вдоль спины бежит пот.

— Должна мне будешь, — говорит он и вновь присаживается, прячась от палящего солнца, пока я тут под ним же пытаюсь не расплавиться.

— А сколько? — интересуюсь.

Он мрачно хмыкает и называет мне сумму. И я едва не присвистываю.

— Андрей Александрович, я же… если лет сто у вас работать буду, не отдам.

Он удовлетворённо кивает словно до этого я не думала.

— Ну мы можем договориться, Иванова, — выдержав паузу дополняет, — как взрослые люди.

И зыркает в мою сторону так, что у меня соски напрягаются, в офисной блузке становится тесно и трудно дышать. И такая реакция пугает меня. Лучше бы он никогда не замечал меня.

— К-как? — решаю уточнить

Он удовлетворённо откидывается на кушетку и продолжает смотреть на меня плотоядно.

— Раздевайся, Иванова, — с вящим удовольствием проговаривает он после театральной паузы, глазами скользя по моей фигуре.

— Ч-чего? — лепечу я, солнце похоже мне макушку-то напекло, раз у меня такие слуховые галлюцинации.

— Что слышала.

Да что ж это такое творится-то?!

Я смотрю на него и понимаю, что он не шутит. И нет галлюнов-то, и вправду такое предлагает.

— А как? — переспрашиваю я, уже даже самой интересно, если что настучу по мордам, надолго меня запомнит, хотя работа мне капец как нужна.

— Как-как. Догола.

— Догола?

— Ты глухая, Иванова? Или в твоей реальности раздеваются как-то по другому? — этот придурок ещё и издевается.

— А-андрей Александрович… У меня там… — лепечу я вновь какую-то несуразицу, само предложение не просто обескураживает, оно кажется таким же нелепым как я в офисном душном луке в загородном доме босса.

— Что? Третья сиська? — он редко улыбается, но тут его губы трогает лёгкая улыбка.

Вот тварь! Упивается ещё своей властью.

— Андрей Александрович, при всём моём уважении…

— Иванова, ты забываешься. Напомнить о долге? Раздевайся. Догола. Живо, — нетерпеливо.

Вздрагиваю. Да что ж это такое твориться-то?! Да посреди бела дня! За что мне это?!

— Я не буду, — тихо, но твёрдо возражаю я.

— Что?! — переспрашивает так, как будто не слышит, отказов он, видимо, не знает, ну и ладно, кто-то же когда-то должен был…

— Не буду, — ещё твёрже.

— Ты не понимаешь, Иванова, всей серьёзности своего положения.

— Я буду работать и всё отдам, — уверена в своих силах, как утопающий хватающийся за соломинку.

Босс смеётся. Смех у него бархатный, урчащий как у огромного хищника из семейства кошачьих. Что вообще происходит? Он смеётся?! Серьёзно?! Ещё никто никогда не видел его хохочущим. Такие события надо записывать на камеру и транслировать на многомиллионную публику.

— В эскорт собралась? — его веселит моё предложение, — сумму-то слышала? Суть уловила?

— Да что ж такое-то! — вскрикиваю я, — зачем вам это, Андрей Александрович? Не думаю, что вы голых женщин не видели.

— Иванова, делай что сказал, — по его взгляду и опыту работы с ним знаю, что если что-то решит этот суровый мужик, то обязательно получит, вот только что и когда пошло не так.

Тут его как заело, сопротивляюсь, значит, надо обязательно добиться.

— Андрей Александрович, ну почему я-то? — готова расплакаться.

Вот пристал как банный лист. Что ему женщин не хватает?

Может кому-то такое пристальное внимание льстит, но только не мне. Вот до слёз обидно, свою работу я люблю, коллектив местами хороший, зарплата на уровне. Сата́нов обычно не обижает. И вообще я работу пришла работать, а не вот это вот всё. Никогда бы и подумать даже не могла, что могу понравиться начальнику, тем более такому красавцу как мой босс.

— А ты не понимаешь? — уже раздражённо, но затем всё же изволит объясниться, — ты мне нравишься, покладистая, рот не открываешь зря, — едва намечает улыбку, хищным взглядом проходится по моим бёдрам, — буду трахать тебя по средам и пятницам в офисе. Если нужна будешь в выходные, тебя отвезёт и привезёт мой водитель…

— Да что вы такое говорите… — шепчу я, обомлеваю от наглости озвучивания такого «шикарного» предложения.

Сейчас точно в обморок грохнусь от страха, ноги трясутся.

— Это… вообще же…

— А что вообще-то? — как будто ещё и обижается, — я молод. Проституткой и эскортом брезгую, а искать женщину мне некогда. А ты ни чё такая: сиськи, попка… В общем, не отвлекайся. Раздевайся. Догола. Немедленно. Прямо сейчас и начнёшь свой долг… погашать.

Я вздрагиваю и от страха у меня на глазах проступают слёзы. Пытаюсь в его глазах увидеть хоть намёк на шутку. Затянувшуюся, плохую, но шутку. Похоже нет. Я поднимаю руку и тереблю верхнюю пуговку блузки…

И как же я «дошла» до жизни такой? Хотите услышать? Ну так вот…