Безумное пари

Туринская Татьяна
Безумное пари

Лена невольно скривилась:

— Ой, Сереж, ну зачем? Я не хочу.

Корниенко ухмыльнулся, сверкнув торжествующим взглядом:

— Нет, Ленка, ты ничего не понимаешь. Я должен!

— Что за вздор? С какой стати ты ему что-то должен?!

Она нахмурилась и отвернулась, дабы не обидеть ненароком любимого. И как он сам не понимает, что в такой день им не нужен никто посторонний. А тем более Майоров. Лучшего друга собственного жениха она терпела с трудом. Надо же, как глупо звучит это слово. А ведь теперь она действительно могла его назвать так, потому что даже в официальном бланке из районного загса значилось: "Жених — Корниенко Сергей Иванович, невеста — Оболенская Елена Георгиевна".

Майорова, друга Сергея, Лена на дух не выносила. Напыщенный болван, сверлящий собеседника ледяными глазками-буравчиками, словно бы разыскивающими в чужих недрах что-нибудь хоть сколько-то ценное, более-менее пригодное в хозяйстве. При воспоминании о первой встрече с ним Лену неизменно бросало в дрожь.

Они с Сергеем встречались уже несколько месяцев, и о существовании могущественного друга она была наслышана до тошноты. Почему-то Корниенко обожал к слову и не очень вставлять что-нибудь про Майорова. То и дело Лене доводилось слышать от него: "А вот как-то мы с Владом…", или: "Нет, Влад бы такое не одобрил", или: "Думаю, Влад бы меня понял". Еще до встречи с таинственным приятелем любимого Лена была настроена к нему не просто настороженно, а откровенно враждебно. При встрече же и вовсе содрогнулась.

Ей и раньше нравилось смотреть на Сергея словно бы со стороны, отмечать его светлые не по цвету, а по самой сути, глаза, проникающие прямо в душу. Ласковые, или скорее ласкающие. Теплые. Родные. Его можно было полюбить за один такой взгляд. Однако небеса одарили его щедро: в придачу к самым замечательным на свете глазам словно по заказу прилагались высокий рост, отличная фигура, мужественное лицо. В общем, полный боевой комплект. Сразу видно: ее Сережа — большая умница. Когда Всевышний раздавал щедрые дары, Корниенко спокойно дожидался своей порции, не отходя по неотложным нуждам ни на мгновение, а может, вообще стоял первым в очереди.

Майоров же, видать, спокойного ожидания не выносил, вот и довертелся. В принципе, Елена не смогла бы сказать, не покривив душою, что Влад получился некрасивым до безобразия, или, допустим, откровенно уродливым. Ничего подобного. Влад Майоров вышел вообще никаким. Ни высоким, ни маленьким — середнячок. Ни красивым, как Сергей, ни безобразным, как Квазимодо — середнячок. И добрым, как лучший друг, он тоже не был. Зато в отношении его характера Лена не могла бы назвать Влада середнячком: в ее воображении он представал сплошным, безграничным злом, опутавшим планету своими бесконечными липкими щупальцами.

Однако кое-чего ему досталось с лихвой. Как ни обидно было сознавать, но в плане материальной самостоятельности Майоров оказался куда успешнее Сергея. И это злило Лену едва ли не больше всего на свете. Не зависть к его финансовому благополучию — ни в коем случае, она не имела дурной привычки считать чужие деньги. А вот обида на высшую несправедливость ее не покидала: ну почему Сережа, такой умница во всех отношениях, никак не может пробиться в этом жестоком мире? Ведь и старается, и без конца придумывает что-то новое, памятуя о том, что под лежачий камень вода не течет. Да только итог один: при максимуме расходов минимум доходов. А в результате и вовсе один сплошной убыток.

Злой же, неприятный до дрожи Майоров умудрялся из любой передряги выходить победителем. Если верить Сергею, а не доверять его словам у Лены не имелось ни малейшего основания, Владу к его тридцати двум годам довелось испытать немало потрясений. То на его компанию несправедливо подавали иски в судебные инстанции, то предавали соратники по бизнесу, то дефолт приключался на его голову, то еще какая зараза с нерусским, труднопроизносимым и не совсем понятным далекому от деловых кругов человеку названием. Результатом же во всех ситуациях было одно: Майоров в очередной раз собственными руками цеплял на голову лавровый венок победителя.

Елена категорически отвергала от самой себя подозрения, что на ее отношение к Владу хоть в какой-то степени повлияли анекдоты про новых русских. Все эти малиновые пиджаки, золотые цепи, шестисотые Мерседесы в ее сознании оставались всего лишь атрибутами зачастую неумных шуток, имеющих к действительности минимальное отношение. Из всего вышеперечисленного у Майорова имелся разве что Мерседес, правда, триста пятидесятой модели. Причем гордился этим почему-то не сам Влад, а Сергей, непременно в любой компании находящий возможность вставить пару-тройку слов о лучшем друге, успешном бизнесмене и владельце крутого авто. Елене же было наплевать на марку Владовой машины, точно так же, как и на него самого: он не был ей интересен, невзирая на все его материальное благополучие.

Единственное, что она считала справедливым в многочисленных анекдотах про "хозяев жизни", так это общее для олигархов название: "Кошелек с ушками". И правда, почему они все, как один, низкорослые и с круглыми, выпирающими, словно бока до отказа набитого деньгами кошелька, брюшками? Как будто специально выведенная порода человека: хомо бизнесменикус обыкновенный, приспособленный исключительно для подсчета денежных знаков, своих и чужих. Больше этот подвид хомо сапиенса решительно ни на что не был годен.

Вот и Майоров представлялся ей точно таким же анекдотичным "кошельком с ушками". Правда, не такой уж низкорослый, как классический "портмонеобразный", и совсем не толстенький — Влада, скорее, можно было назвать крепким, но никак не полным. Но зато в дополнение ко всему остальному у него был взгляд, до жути, до тошноты пронзающий насквозь невидимыми смертоносными лучами: после каждой встречи с ним Лена чувствовала себя, словно герой-пожарный Чернобыля: опустошенная, словно бы вывернутая наизнанку, лишенная хоть каких-нибудь секретов. Взгляд Влада не был раздевающим — это было бы совсем просто, это она еще смогла бы перенести. Но он выворачивал душу, забирался в самые ее тайные уголки. Ей казалось, что после коротенького, ничего не значащего разговора Майоров знал о ней все. Именно это ее больше всего в нем пугало, злило, и вызывало полное отвращение.

И к этому человеку Сергей тащил Лену в самый прекрасный день в ее жизни. Они только что подали заявление в загс. Впереди — два месяца приятных хлопот, но это все начнется только завтра. А сегодня ей так хотелось отметить этот праздник души вдвоем, без посторонних. Спокойно посидеть где-нибудь в уютном кафе, укрывшись от любопытной толпы за отдаленным столиком на двоих. Никого не видеть и не слышать, наслаждаясь обществом друг друга. Молча смотреть в глаза самого любимого на свете человека, словно бы вливаясь в него через взгляд. Не прикасаясь друг к другу, стать одним целым и раствориться, потеряться в огромном бездушном мире. А вместо этого он предлагает отметить этот день в обществе Майорова.

— Сереженька, родной! Я не хочу. Нам с тобой никто не нужен, тем более твой чертов Влад. Я хочу быть только с тобой!

— Глупая. Ленка, ты не понимаешь — я обязательно должен похвастаться своим счастьем! В кои веки я его в чем-то обскакал, а ты говоришь — не нужен. Еще как нужен! Я ведь всегда был заводилой, я привык быть первым, а теперь…

Он не стал уточнять, что именно происходило между друзьями в последнее время, но Лена поняла его и без слов. Так уж вышло, что Сергей со всеми его безумно оригинальными идеями не просто плелся в хвосте более успешного друга, а и вовсе прогорал раз от разу. А ему, видимо, так хотелось продемонстрировать собственную успешность. Лене даже стало стыдно: для него ведь это так важно, а она не может потерпеть ради любимого часа-другого в компании неприятного человека?

Корниенко обезоруживающе улыбнулся и последние сомнения развеялись в прах: ради него она выдержит все, даже Майорова.

— Последние пару лет у меня были не самыми удачными, — сказал он, откровенно насмехаясь над самим собой. — Но теперь я не один, теперь у меня есть ты, мой талисман. А значит, конец черной полосе. Вместе у нас все получится, вот увидишь.

Глядя в его чистые глаза, Лена поверила: да, у них все получится. Иначе и быть не могло. Вместе они свернут горы, и удача вспомнит, наконец, дорогу в Сережин дом.

— Да, милый. Конечно.

Окрыленный ее поддержкой, Корниенко продолжил:

— Все у нас будет. Придет время, и Влад будет проситься ко мне на работу.

Он коротко хохотнул, давая понять собеседнице, что это была лишь шутка, и тем не менее его взгляд стал вдруг серьезным:

— Будет и у нас Мерседес, вот посмотришь…

Лена поспешила прервать его мечтания:

— Да не нужны мне Мерседесы! Мне ты нужен, дурачок! Я люблю тебя.

Тот посмотрел на нее с нежностью, чмокнул в кончик носа:

— И я тебя люблю, хоть ты у меня и дурочка. Что значит "не нужны Мерседесы"? Нет, глупая, нужны. Ты не понимаешь. Мерседес — не просто средство передвижения. Для этой цели можно купить занюханный Запорожец. Это имидж, это машина, ярче всего другого констатирующая определенный статус хозяина. Нет, Ленка, успешный человек не может обойтись без Мерседеса. И раз уж я собираюсь стать успешным, угадай, что мне нужно в первую очередь?

— Мерседес, — обреченно вздохнула Елена.

Сергей улыбнулся и снова чмокнул ее, на сей раз в губы:

— Умница. Можешь ведь, когда захочешь. И вот когда он у меня будет, я смогу разговаривать с Владом на равных. А пока, как бы я ни хорохорился, мы оба с ним прекрасно понимаем, кто в данный момент на коне. А тут бах — я его обошел на крутом повороте. Он еще не женат, а я уже!

Лена улыбнулась, не без кокетства взглянув на любимого:

— Ну, положим, ты пока что тоже не женат. У нас впереди еще целых два месяца. Вот возьму и передумаю!

— Щас! Куда ты денешься? Нет, Ленка, от меня не убежишь. Я всегда хватаю удачу за хвост, а ты — моя удача. Между прочим, Влад тебя одобрил.

— Да брось! — не поверила она. — Он, по-моему, вообще женоненавистник. Когда я его вижу, мне кажется, что он готов сожрать меня с потрохами. Он меня ненавидит, потому что я забираю у него тебя.

Сергей весело захохотал:

— Ох, Ленка, ну и дурочка ты у меня! Если уж он тебя и ненавидит, то только за то, что я нашел тебя первый. Я его знаю — он бы и сам с удовольствием за тобой приударил. Ты в его вкусе. Больше того, я на тебя клюнул изначально, чтобы ему насолить. Хотел привести к нему, чтоб он обзавидовался. Это он у нас таких любит: чтоб брюнетка, и непременно с короткой стрижкой. А вот малый рост — это уже моя собственная прихоть. Меня вообще маленькие женщины увлекают.

Ее словно окатило ледяным душем. Веселенькая новость, да еще и в такой день. И это после всех признаний в любви? А на самом деле она даже не в его вкусе?

Корниенко рассмеялся, увидев на ее лице откровенное разочарование.

— Расслабься, дурочка! Я только сначала хотел его поддеть. А потом и сам не заметил, как на тебя подсел. Дуреха моя…