Анжелика и рассвет
- Автор: Алексей Притуляк
- Жанр: Самиздат, сетевая литература
Читать книгу "Анжелика и рассвет" полностью
Скажу, говорю, отчего же не сказать. Конечно, говорю, я всё понимаю, мсье Моришо, я же не дура и прекрасно понимаю, что вам нельзя в тюрьму при вашей-то профессии — это был бы позор, какого свет не видывал.
Именно, говорит тогда он, именно, что позор. А тебе они ничего не сделают, и позора тебе никакого — даже наоборот: все станут говорить, какая ты достойная женщина и как дорожишь своей честью.
Да только так не вышло, как он говорил. Мсье Мартен уж очень важной персоной оказался. И брат у него в больших чиновниках состоит. Вот как всё повернулось, мсье.
— Ах, мадам!.. — вздыхает мсье Жильбер. — Столько несправедливости в нашей жизни, что порой и жить не хочется!
— Да, — вздыхает следом Анжелика и поглаживает мсье Жильбера по волосам. Она всегда любила мужчин, способных проявить сочувствие к женщине. Любовь любовью и всё такое, но сочувствие — это совсем особая статья, на него не всякий мужчина способен. Мсье Моришо способен бывает, но как-то уж очень редко и будто нехотя. Это правда, но Анжелика не станет об этом говорить — не в её правилах выносить сор из избы.
Она ласково гладит мсье Жильбера по щеке, заглядывает в его черносливовые глаза, в которых плещутся, сплетаются, смешиваются и смятение, и желание, и растерянность потерянного котёнка. И ей становится так трепетно жалко его.
Очень робко и неуверенно и далеко не сразу рука мсье Жильбера ложится на крепкую талию Анжелики. Ах! — произносит она, — ах, мсье Жильбер, какая сильная у вас рука!
Мсье Жильбер обретает некоторую уверенность и притягивает податливое тело Анжелики поближе к себе. Или ему так кажется, что он притянул, но в любом случае он почти уже чувствует себя победителем.
— Быть может, вам это неприятно, — бормочет мсье Жильбер. — Здесь…
Анжелика говорит:
— Ну что вы, мсье Жильбер, мне это совсем не неприятно.
И гладит его по лицу и целует в нос, отчего мсье Жильбер потеет ещё больше и громко сопит, сам того не замечая. Он вообще ничего не замечает, кроме лица мадам Анжелики, такого близкого сейчас к его лицу. Где-то в животе у него что-то вдруг обрывается и по ногам разливается томительная слабость, а руки начинают мелко дрожать.
Анжелика говорит:
— Ах вы бедненький мсье Жильбер, что же вы так дрожите-то, мой миленький…
Когда голова мсье Жильбера волею рук Анжелики опускается на её тёплую мягкую грудь и он слышит нежные удары её сердечка, он вдруг совершенно теряет голову. И слава богу, потому что для него это лучше всего: он имеет право не заботиться моральной стороной дела, не думать, что и как делать дальше, что говорить и к чему стремиться — всё происходит как будто само собой, он лишь послушно движется по давно проложенной родом человеческим дорожке, благо, Анжелика знает эту тропинку, как свои пять пальцев.
И сопение мсье Жильбера и сладкие стоны Анжелики, подбадривающей, поощряющей его колючие поцелуи с привкусом дешёвого табака и пустого желудка, накрываются наступающими сумерками, как покрывалом, наброшенным в самый нужный момент, когда рассказывать дальше было бы уже неприличным…
А потом наступает утро.
Анжелика и рассвет неожиданно хорошо смотрятся вместе, на фоне друг друга. Они несомненно друг друга достойны. Они могли бы прожить вместе целую жизнь, до самого заката…
Солнечный зайчик — ещё зябкий после недавнего тумана, ещё дрожащий — ложится на деревянный настил у ног Анжелики, у самой туфельки, робко жмётся к ней, словно ищет согреться. Анжелика смотрит на него и чуть подвигает туфельку, касается носком заячьего бока, и старая сморщенная кожа окрашивается жёлтым.
— Мсье Моришо, — окликает распорядитель.
Он кивает.
Анжелика переводит взгляд на небо, по краю которого легло куцей заплатой одинокое облако, и взгляд у неё такой глубокий (или это из-за слёз так кажется), что небо буквально проваливается в него, и уже не поймёшь, где небо, а где взгляд…
Ему тягостно на это смотреть. Ему хочется поскорей покончить с этим грустным делом. В первый раз он испытывает некоторую неприязнь к своему ремеслу и готов рассердиться на распорядителя за то, что он так долго тянул со своим «Мсье Моришо».
— Ты готова? — торопливо спрашивает он.
Анжелика вздрагивает и переводит взгляд — будто удивлённый — на него.
— Готова, муженёк, — говорит она, и, на миг задумавшись, твёрдо кивает: — Да, готова.
Он делает знак подручным. Те хватают Анжелику под руки, поднимают, кладут на скамейку и быстро опускают верхнюю половину хомута. Один поправляет на ней сбившийся подол юбки, с неуместной игривостью приоткрывший тугую целомудренную икру под серым чулком. Да, подручные у него сноровисты и хорошо обучены. Вот они выпрямляются, делая шаг назад, а мсье Моришо в это время уже дёргает рычаг. Широкий скошенный нож гильотины стремительно, с тихим дремотным шорохом, скользит вниз.