Тропы нашего выбора.

***

В себя пришёл неожиданно, резко. Будто из омута тёмного вынырнул, однако чувствовал себя не в пример лучше. Ничего не болело, только слабость во всём теле делала не только руки и ноги, но даже веки неподъёмными. Успел только почувствовать, что вокруг тепло и сухо, да услышать тихий шёпот и шаркающие шаги, как снова провалился в забытьё.

Следующее пробуждение случилось уже днём. Проснувшись и поняв, что сил прибавилось, попытался узнать, где я оказался. Приподнявшись на локте, с удивлением огляделся и понял, что лежу на лавке, в укромном уголке за печью. Каморка моя была огорожена задёрнутой сейчас занавеской, а за ней слышалось негромкое звяканье посуды.

А потом раздались тихие, шаркающие шаги и занавеска отдёрнулась. На меня стояла и смотрела пожилая женщина с добрыми лучистыми глазами. Помолчав с минуту, в течении которой её взгляд пытливо прошёлся по мне с ног до головы, она улыбнулась.

- С возвращением тебя, юноша. Меня Вайда зовут. Я местная знахарка. Встать можешь?

Неуверенно кивнув, я приподнялся на руках. Откинул в сторону лоскутное одеяло и спустил ноги на пол. Но видно сделал эти слишком быстро, потому что голова внезапно закружилась.

И тут же услышал предостережение:

- Не торопись. Двигайся медленно. Ты слишком долго лежал, чтобы так сразу молодым козликом прыгать. Обожди немного и попробуй встать.

Снова кивнул, пережидая, пока почувствую себя увереннее и попробовал встать. Получалось у меня это медленно, словно и впрямь отвык двигаться, после долгой неподвижности. Но больше никаких неприятных ощущений не было. Разве что слабость. И сильный голод.

Живот мой забурчал громко и неожиданно. Тем более что запахи в избе витали самые аппетитные. Смутившись, тут же постарался встать, правда, на этот раз делая это более осторожно. Ноги, пусть и подрагивали, но всё же держали.

Это радовало.

Как и то, что в кровати я лежал не голым, а в чистой белой рубахе почти до колен. Потому и краснеть не пришлось, что я при женщине неодетый. Но странное ощущение всё же было: не привык я, чтобы меня так пристально рассматривали. Пусть Вайда старая и смотрит с профессиональным интересом, а не женским, а всё одно. Неловко.

Заметив моё смущение, знахарка улыбнулась и кивнула на стул, стоящий у изголовья моей кровати.

- Штаны надень и к столу выходи. Обедать будем. И носки не забудь, не хватало ещё, чтобы опять простыл. Лучше пока тебе с этим поостеречься.

И вышла, снова задёрнув занавеску. Я же принялся одеваться – есть хотелось неимоверно.

До стола я не дошёл – доковылял еле-еле. Хотя упорно старался слабости своей не показывать. Тем более, что кроме Вайды в избе оказалась совсем молодая девчонка. Рыжая, с веснушками на носу и неожиданно яркими синими глазами.

Она как раз помогала накрывать на стол, но увидев меня, стрельнула любопытным взглядом и улыбнулась:

- Я Марта. А тебя как звать?

- Витард, - опершись на столешницу, осторожно умостился на скамейке и тоже искоса глянул на рыжую. Была она мелкой, худой и бойкой. А ещё умной, кажется. Быстро поняв, что разговаривать я не хочу, больше с вопросами не лезла. Но и обиженной на мою нелюдимость не выглядела.

Лет ей навскидку я бы дал двенадцать, не больше. Совсем ещё соплячка, мне чуть ниже плеча ростом. Однако горшки из печи ухватом перетаскала на стол довольно ловко. И не поморщилась под их весом.

Когда всё было готово, хозяйки тоже сели обедать. А изобилие еды радовало не только глаза, но и сердце.

Чугунок с постными щами, гречневая каша со шкварками, хлеб и яблочный взвар в кувшине. И всё это так вкусно пахло, что я с трудом проглотил набежавшую слюну. Смотрел неотрывно, как мне в миску накладывали еду, и сначала показалось что мало. Но и с таким количеством управиться смог с трудом. Видно долго нормально не ел. Сколько же я тут уже провалялся?

Как ни крути, а ответить на этот вопрос могла только Вайда, её и спросил. Оказалось, что почитай две недели в горячке пробыл из-за сильной простуды и воспалившейся раны на голове. Чудом меня с того света вернули. Грех за такое не поблагодарить.

- Благодарствую, почтенная, что выходили меня и сгинуть не дали. Чем отблагодарить могу?

- Добрым словом. И будет с тебя. Ты мне лучше скажи, как в беду такую угодил? Ведь не сам в лесу заблудился, как я погляжу.

Не сам, конечно! При одной мысли о том, что случилось, кулаки сами собой сжались крепко. Да только рассказывать свою историю я совсем не хотел. Ни к чему это. Сам разберусь позже с Ларсом, когда окрепну достаточно и сил накоплю. А перед чужими людьми душу изливать не буду.

- Так получилось, - вот и всё, что в ответ буркнул. Да и то больше из уважения к знахарке, чем по вежливости.

- Ну, как скажешь, - настаивать она, к моему облегчению, не стала. На другое переметнулась: - Тогда иначе спрошу: есть тебе сейчас куда возвращаться? Или у нас пока останешься?

От такого вопроса у меня разве что рот не открылся. Но всё же постарался виду не показать насколько удивлён. Совсем я не ожидал такого. Но вариант и правда хороший. Деваться-то мне всё одно некуда. Разве что в лесу шалаш построить. Только долго ли я там протяну без нужных вещей и еды? Одной охотой сыт не будешь, особенно, если даже ножа нет.

Придётся соглашаться. Пусть я этих людей впервые вижу.

Конечно, я знал, что где-то в окрестностях обитает знахарка, которую люди иначе как ведьмой не кликали. Однако самому с ней встречаться ещё не приходилось. На постоялом дворе я её не видел никогда, а к ней меня с поручениями не посылали.

Да и вообще не отпускали далеко одного. Почему так – не знаю даже. Однако даже за ягодами и грибами всегда ходил с кем-то. Лишь в последний год, когда стал учиться промышлять охотой, получил право ходить в лес один.

Да как-то не к добру последняя вылазка вышла.

Подозрительно посмотрел на неожиданно щедрую женщину, но ничего настораживающего не увидел. Она спокойно ждала моего ответа, маленькими глотками попивая из кружки взвар. Перевёл взгляд на замершую напротив ученицу и тут же сам отвернулся. Девчонка не смеялась надо мной, но живого любопытства и ожидания во взгляде было хоть отбавляй.

Глядя на чисто выскобленные доски стола, скупо кивнул, соглашаясь:

- Останусь, ежели сами не гоните. Только вы тогда мне работу какую дайте. Нахлебником быть не собираюсь.

- Хорошо, дам, коли сам просишь. Только сначала выздоровей до конца, а потом за неё принимайся. Пока рано ещё, не окреп ты достаточно.

На том и сговорились.

С этого дня на поправку я пошёл быстро. Всё благодаря лечебным отварам и искусству врачевания приютивших меня женщин. Много спал, набираясь сил, наедался досыта, что было со мной впервые. Но никто лишним куском меня не попрекал. И это тоже было непривычно, а потому настораживало.

Вайду с Мартой я поначалу дичился. Разговаривал редко и неохотно, только по необходимости. И дело не в том было, что боялся, просто отвык людям доверять. Особенно тех, кого совершенно не знаю. Просто так мне в жизни ещё ничего не доставалось. А тут и лечение тебе и кормёжка и слово доброе. А взамен пока ещё не попросили ничего.

Хотя, что с меня взять-то? Всего богатства - только одежда, которая на мне была, когда я к ним попал. Да вряд ли эта ветошь женщинам сгодится. Разве что полы мыть. Да у них на то свои тряпки имеются.

Даже пёс, которого уже полгода считал своим другом, пусть и приблудным, порой деля с ним последнюю горбушку, их оказался. И кличка совсем другая была – Дымок. Только я его всё равно Троем звать продолжал. Так привычнее. Да и собака не возражала, равно откликаясь на оба имени.

Чего ему дома не сиделось, спрашивается? Зачем на постоялый двор к нам бегал? Хотелось верить, что из-за меня, других причин у него, вроде, и не было. А я его другом своим уже считать начал. Первым, который у меня в жизни появился.

Как оклемался чуток, принялся, чем мог, помогать по хозяйству. Дров там нарубить, воды наносить из колодца, изгородь подправить, прохудившуюся крышу в сарае починить. Дел хватало, а умений у меня к этому времени тоже поднакопилось. Зато так себя меньше обузой чувствовал.

Со временем, мои настороженность и недоверие начали проходить, постепенно уступая место робкой тяге к общению. Подкупало не только неизменно доброе, терпеливое отношение, но и то, что никто не пытался лезть в душу. Выслушать или ответить на вопрос были готовы, а вот дотошно расспрашивать никто даже не пытался.

Да и сама атмосфера в маленькой лесной избушке была на редкость приятная. Хорошо в том месте жилось, даже потускнели постепенно воспоминания о прошлом. Хотя совсем забывать по чьей вине я оказался здесь я не собирался.

Вайда оказалась весьма искусной знахаркой. К ней частенько наведывались крестьяне из близлежащих деревень: кто за лекарством, кто с просьбой роды принять или проведать недужного. В оплату приносили продукты, иногда ткань или даже дрова. Изредка платили деньгами.

Оно и понятно, не часто у крестьян были деньги, особенно до того, как урожай созреет. Вот и платили посильно: кто чем мог. Даром Вайда ничего не делала, но и жадной не была. Ко всем свой подход находила и почти никогда не отказывала в помощи.

Разве что девкам молодым, которые к ней за приворотным или отворотным зельем бегали. Таких сразу в шею гнала, да и ругалась при этом нещадно. Что де, на такое священное чувство, как Любовь позарились и силком её к себе привлечь хотят, али у кого другого отнять. В общем, странная была порой.

Это мне уже после Марта рассказала, что всё равно от таких зелий счастья людям нет – токмо беда одна. Привороженный человек будет всю жизнь мучиться, а порой и вовсе может на себя руки наложить, лишь бы от душевного разлада избавиться. Потому что ненастоящее, это совсем. А если уж до этого по кому другому сердце томилось, то и вовсе последствия бывают страшными. Потому-то и зареклась наставница от этого. Совсем зареклась.

Выслушал я девчонку и согласился с ней. Не хотелось бы, чтобы и меня какая-нибудь такая ушлая девка к себе привязала, зельем опоив. А когда в следующий раз повторилась такая же сцена с руганью, уже внимательнее пригляделся к Вайде. И вот – убей, не знаю почему! – показалось мне вдруг, что в словах её не только злость, но и горечь. Как будто что-то личное у неё против приворотов было. Да спрашивать, ясное дело, не стал. Не моё это дело в чужой душе незваным копаться. У каждого свои секреты, своя боль.

Иногда знахарка уходила сама в деревню, но нас с собой не брала. Даже Марту. Хотя раньше, как я понял, они всегда ходили туда вместе. Вот и пойми, почему уклад изменился. То ли за дом опасалась, а то ли за меня, чтобы не нашёл никто часом, пока они в отлучке будут.

Такое уже случалось, когда неожиданно приходили чужаки. Трой их издалека чуял и сразу лай поднимал, предупреждая. Меня тут же в избу на чердак прятали, чтобы там переждал, пока посетитель уйдёт. И не зря. Пару раз именно с нашего постоялого двора к ним и наведывались.

К счастью, был это не Ларс, а то я мог бы и не удержаться, бросился бы на него прямо там. А может и к несчастью, потому как безнаказанность этого гада давило на меня тяжким бременем. А так, глядишь и мог бы застать врасплох. Если повезло бы.