Дорога в небо

Глава 18

Светка за стеной выла тоскливо и безнадежно, иногда всхлипывала жалобно, словно обиженная маленькая девочка, заходилась в рыданиях и снова принималась выть. Испуганные дети спрятались в игровой и не показывались, только иногда выглядывала Майка и с тревогой бросала на маму вопросительные взгляды. Но что могла ей сказать Зита?

- Давид, сделай что-нибудь! – не выдержала в результате она.

Всесильный диктатор Картли недовольно передернул плечами, но отправился решать проблему.

- А ну прекратила выть! – рявкнул он. – Разошлась, как на кладбище!

- Пошел на хрен! – мгновенно вызверилась Светка. – Здесь тебе не Кавказ! И я не Верико! Это она, влюбленная дурочка, прощала тебе все грубости и таскания за юбками! Как наверну сейчас с ноги!

Последовала нехорошая тишина. Зита решила, что горячий кавказец сейчас пришибет хамоватую подругу, и собралась выдвигаться на помощь, но Давид после паузы заговорил совсем по-другому, Зите даже показалось на мгновение, что как-то смущенно и виновато.

- Ну, юбки она мне прощала только в твоем случае, - пробормотал он. – Да и то… Вардо, ну действительно, ну что ты так страдаешь?

- Не понимаешь, да?! – заорала Светка. – Гогик – мой! Я его вырастила! А ты отбираешь!

- Я не отбираю, Вардо, - устало и неожиданно мягко сказал Давид. – Я спасаю. Или считаешь, что здесь он будет в безопасности?

- Нет, - глухо сказала Светка после долгого молчания.

- Ну вот, ты же умная девочка, все сама понимаешь, - вздохнул Давид. – А кричишь.

- Потому что мне больно!

- Уезжай со мной, Вардо.

Зита замерла. Вот это поворот. Чтоб царь Картли да привез с собой чужую женщину? Сколько авторитетов ему для этого придется поломать на родине? Ай да Давид. Ай да Светка. Она, оказывается, для него вовсе не Светка, а Варди. Что значит – «роза». Знаковое имя, отголосок старой-старой грузинской песни… иав нана, вардо нана…

- Дэви, погуляй пару часов, дай мне проститься с Гогиком. Погуляешь?

За стеной наступила характерная тишина. Целуются, поняла с изумлением Зита. Как много она, оказывается, не знала о своей подруге. И даже не предполагала, что она может говорить таким нежным, ласковым голоском. Дэви и Вардо, ну надо же.

Когда мрачный Давид вышел из комнаты Светки, она уже закончила облачаться в скафандр.

- Я на строительство ковчега, - пояснила она. – Ты со мной.

На стартовой платформе мужчина внезапно затормозил. Она недоуменно развернулась.

- Видишь ли, вы тут, может, все супермены, но я-то нет! - криво усмехнулся Давид. – Я простой грузинский царь. Вожу машины любой модели, БТРы еще, даже легкомоторные самолеты, но вот такие фитюльки? Даже подступиться не знаю как.

- Но это же обычная «Стрекоза» в подростковой комплектации, Майка на ней… - растерянно пробормотала Зита и замолчала.

- То-то и оно, - усмехнулся Давид. – Живете тут и сами не замечаете, насколько уже отличаетесь от обычных людей. Дети летают на вертолетах. Дети! На вертолетах! И никого это не пугает. Ладно на вертолетах, я слышал, они в скафандрах под водой ходят! В скафандрах! Там одних датчиков полсотни, и все жизненно важные, зевнешь и тут же задохнешься! И почему-то это тоже никого не пугает!

- Я Майке язык узлом завяжу! – буркнула Зита. – И ноги, чтоб под воду не лезла! Но вообще-то это все довольно просто, что летать, что под водой.

- На вертолете? – недоверчиво прищурился Давид. – Шесть степеней свободы на управлении – просто? А можно, я как-нибудь потом попробую, а? На имитаторе?

- Можно! – развеселилась Зита. – Но тебе вряд ли понравится перевозка в аварийно-спасательной капсуле! Так что садись на майкину «Стрекозу», я ее поставлю в подчиненный режим, сама за моей полетит, а твоей задачей будет не свалиться! Справишься?

- Должен, - пробормотал Давид и неуверенно покосился на хрупкую конструкцию летательного средства.

Щелкнули фиксаторы, втянулись порты подзарядки, «Стрекозы» шустро подпрыгнули в небо. Зита скрутилась, насколько позволил скафандр, отследила реакцию спутника – Давид держался молодцом, только почему-то вцепился в крепления. Странно, сам же говорил, что на легкомоторных самолетах летает… Ах вот в чем дело. Синдром пассажира, так это называется. Опытный водитель или, в данном случае, летчик неуютно себя ощущает, если не может повлиять на ситуацию. Зита и сама ежилась, когда летала пассажиром.

Она на всякий случай выровняла полет, чтоб не нервировать мужчину, привычно включила «болталку» - рацию ближней связи на дистанциях до ста метров, самое то для дружеской компании – и с невольной усмешкой выключила. Давид без скафандра, у него только основной модуль. Действительно, привыкли жить своим укладом и многое уже воспринимают как неотъемлемое свойство пейзажа. Взять те же «болталки». Сколько споров из-за них поначалу велось, мол, излишнее оборудование, достаточно и стандартного трехканальника. Оказалось, что нет, вовсе не излишнее, а самое то, когда летишь тесной компанией и надо потрепаться ни о чем. Не рабочие же персонифицированные каналы загружать. А «болталки» - они слабенькие, за двести метров уже никому не мешают, не сетевые и энергии потребляют всего ничего. При закрытом шлеме – самое удобное средство общения. Потому и вошли в повседневную жизнь вместе со скафандрами, с оружием у командирского состава, со всеобъемлющей системой военно-гражданских званий, с патрулями штурмовиков и народного ополчения, с культом аскетизма, с ежегодными учениями и многим, многим другим. Ее любимое дитя, ее республика. Которое торчит занозой на севере для всего «цивилизованного» мира.

«Стрекоза» предельно аккуратно опустилась на краю просторного амфитеатра, через несколько секунд рядом небрежно плюхнулась ведомая техника. Зита невольно поморщилась, посадка в автоматическом режиме все еще оставалась уязвимым местом малой авиации.

- Ух! – сказал Давид и с облегчением выпрыгнул из креплений.

- Что конкретно «ух»? – полюбопытствовала она.

- Все «ух»! – недовольно отозвался Давид. – Как я тут жил, не понимаю! Как вы тут живете?! Пока долетели, замерз как собака! Летом замерз!

- Не знаю, ничего особого не заметила.

- Еще бы, в скафандре!

- Тебе кто мешал? – мягко упрекнула она. – Предлагала же сразу, как прилетел.

Давид криво улыбнулся. Она недоуменно уставилась – что опять не так?

- Знаешь, у вас тут вывелась какая-то особая порода мужчин! – буркнул он. – Без мозгов, да! А вот у нас на Кавказе ни один нормальный мужчина добровольно не сунет свое хозяйство в капкан!

- Не капкан, а физиологический блок!

- Что бы ты понимала в капканах, женщина! Если выглядит, как капкан, и работает, как капкан – это капкан!

- Нормально он работает, Давид, что ты наговариваешь на проверенную технику?

- Ага, проверенную! Знаем мы на Кавказе, какая она проверенная! Сунешь по доверчивости, а оно сожмет случайно посильнее и оторвет нахрен по самые яйца!

- Давид… - укоризненно сказала она.

- Спереди оторвет, сзади высосет все внутренности! – убежденно сказал Давид. – Носите это сами, вы тут технике доверяете больше, чем себе!

- Техника у нас надежная, - согласилась она. – Потому что наказываем за брак жестоко. На каждом скафандре, например, личное клеймо сборщика, за отказ системы жизнеобеспечения можем товарища и на урановые шахты закатать. В лучшем случае. То же самое касается и техников летного парка.

Давид встал рядом с ней, задумчиво уставился на панораму гигантской стройки внизу.

- Может быть, оно и так, - сказал он больше в ответ на свои мысли, чем в продолжение спора. – У вас другие люди, Зита, совсем другие. У нас, например, на таких условиях все просто отказались бы работать. И сборщики, и контролеры сборщиков. Расселись бы по лавочкам на набережной и возмущались бы беспределом властей. В лучшем случае.

Она вспомнила, какой ценой им всем далось это высокое качество людей, и помрачнела. Войны штурмовых отрядов с подростковыми бандами на уничтожение. Войны с уголовными традициями в рабочей среде – до крови, до смерти, до массовых ссылок в каторжные районы. Жесткие, порой жестокие фильтры на высокотехнологичных производствах в номерных городах. Перемалывание в жерновах уголовного кодекса этнических группировок, кровавое, до массовых драк, до применения боевого оружия. Безжалостные избиения чиновничьей прослойки. Требования, требования, учения и снова требования. Беспощадные чистки собственных рядов – не просто же так собственная служба безопасности «Спартака» действовала все годы и продолжает действовать. Все десятки лет существования заполярной республики они, командирский состав, учили людей работать. Резали зарплаты до соцминимума, чтоб детские подработки стали для большинства семей суровой необходимостью, чтоб горький вкус трудовой копейки был знаком каждому с двенадцати лет. Отправляли школьную шпану и бездельников пачками на принудработы в цеха Химмаша, которые по определению безвредными не бывают. Загоняли саботажников и просто лодырей на «легкий труд» - ручную всесезонную расчистку транспортных линий. Впадали в черное отчаяние, не видя результатов собственных усилий… И вот теперь стоит рядом Давид и признает, что в заполярной республике – иная порода людей. Значит, что-то все же сумели сдвинуть с места в обществе. Можно бы гордиться, но даже не тянет. Потому что она лучше всех знает цену победы.

- Не согласна? – усмехнулся Давид. – Вижу, что не согласна! Я тебя знаю, ты грузин любишь больше, чем своих земляков! Только вот такой строительный конвейер, который ты организовала внизу, Картли, например, не потянет. Народу вдвое больше – а не потянет. Будешь спорить? Вот как вы добились, что у вас и большегрузы не ломаются, и железнодорожную ветку в срок проложили, и строительные комбинаты выдерживают графики поставок? Как? Только не говори, что на сознательности, не поверю!

- Это наша работа, Давити, просто работа, - пожала плечами она. – Ты же с нами начинал, неужели не помнишь? Ну… возьмем, например, водителей большегрузов. Они здесь вахтовиками, работают трехсменно. Тяжело, а деньги те же. Могли бы отказаться, остаться на своих угольных разрезах, где все налажено и обустроено, где нет гонки и сроков, где их семьи, наконец. Их, собственно, никто и не принуждает. Просто… отказался от вахты, наплевал на интересы республики, и тебе понизили гражданский статус. Раз отказался, два отказался, и вот ты уже не водитель, а разнорабочий в топографической группе. Или вообще проходчик в шахте где-нибудь на побережье Северного Ледовитого. Зачем нам тупорылые жлобы за рулем сложной техники, на ответственной работе, и уж тем более в номерных городах, где все завязано на гражданской ответственности? Не нужны они, пусть полиметаллические руды ломают под присмотром вооруженных бригадиров. Все это знают и учитывают. Вот как-то так.

Давид рассеянно покачался с пятки на носок, засунув руки в карманы куртки. Зита с трудом скрыла улыбку: странно и диковато выглядел лощеный грузинский кацо на покрытых лишайниками камнях Заполярья. Словно с другой планеты.

- Особых людей вы здесь вывели, и не спорь, - сделал вывод он. – Примени я такую схему, у нас бы сразу что? Сразу поднялись бы раздающие гражданские статусы. И их родственники. И друзья. И соседи по улице. И… ну и все на этом, конец стройке.