Семья для попаданки. Богатырь в подарок

Глава 7 Новая жизнь

Мы опять оказались в доме богатыря.

Прошка с интересом и детской непосредственностью крутил головой по сторонам, но при этом не отпускал край моей юбки, вцепившись в него, будто клещами.

На кухонном столе снова стоял накрытый узорчатым полотенцем большой пирог, который мы разделили с хозяином дома.

Мужчина ел молча. Прохор тоже помалкивал. Да и я не спешила заводить разговор, хотя спросить хотелось многое.

Когда от пирога на блюде остались лишь воспоминания, Кожемяка заметил:

– Малец, шёл бы ты на печь – того гляди, уснёшь сидя.

Уже было задремавший Прошка встрепенулся и еще ближе придвинулся ко мне, испуганно таращась на мужчину.

– Всё в порядке, – успокоила я, – ты правда уже засыпаешь. Может, пойдёшь поспишь? На улице ты основательно продрог, а на печке тепло.

Ребёнок с сомнением посмотрел на меня.

– Так сейчас ещё не ночь. Кто же днём спит?

Я растерялась от подобной постановки вопроса, но меня неожиданно выручил мужчина:

– Большинство богатырей спит днём, Прохор. Потому как встают они рано и до обеда успевают многое сделать. Когда днём поспишь час или даже два, то на вечер остаются силы, и можно многое успеть.

– И вы? – сверкая глазами, спросил мальчуган, посматривая на Кожемяку, как на рок-звезду, спустившуюся с Олимпа славы к простым смертным.

– И я, – сквозь небольшую бороду улыбнулся мужчина, – правда, не каждый день. Сегодня вместо сна я ходил в город.

– И нашли нас!

– Верно, и нашёл вас, – кивнул мужчина, а потом задумчиво проследил за тем, как мальчишка, сверкая босыми пятками, споро забирается на горячую печь.

Я взяла в руки глиняную кружку с горячим отваром и, грея об неё пальцы, задумчиво посмотрела на собеседника.

Высокий, красивый мужчина лет тридцати. Имеет очень добрую славу в городе. Стабильную работу, наверняка, постоянную девушку – кто-то же печёт ему пироги. А я, хоть убейте, не могла представить сурового богатыря на кухне, раскатывающего скалкой тонкое тесто. Ну не тот это тип мужчин! Не удивлюсь, если он знать не знает, как выглядит эта самая скалка.

Так вот вопрос: зачем мы ему?

Прошло буквально пара минут, и от печки послышалось мерное посапывание заснувшего ребёнка.

Мужчина же, даже не посмотрев на меня, встал из-за стола и взял в руки свою кружку, намереваясь ее сполоснуть.

– Я сама, – вызвалась я, которая всю жизнь топила за равноправие полов и отказ от чисто женских обязанностей.

Он кивнул и вышел в сени, откуда, надев высокие ботинки, отправился на улицу.

Я быстро прибрала со стола, ополоснув посуду в тазу с чистой водой. Грязную воду вылила в аналог унитаза, со стола смахнула тряпкой, найденной на кухне, и на этом уборка закончилась.

Ещё немного потоптавшись без дела, я обмоталась многострадальной шалью, накинула на голову платок и тихо, чтобы не разбудить Прошку, выскользнула за дверь.

Почему-то мне казалось, что мужчина не ушёл далеко, а остался где-то на территории участка.

Холодный ветер тут же задул во все дыры на импровизированной шубе. Поплотнее запахнувшись, я обошла дом кругом.

Сейчас темнело рано, но в одной из пристроек горел свет и оттуда слышались характерные хлопающие звуки.

Я, стараясь смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться на заледеневшей земле, подошла ближе и робко поскреблась в дверь.

Не услышав никакого отклика, решилась войти внутрь и…

Попала в царство кожи.

Это был довольно старинный, практически не оборудованный, но всё же полноценный цех.

В огромных бочках отмачивались чистые, обработанные от волос шкуры; могу предположить, что в какой-нибудь средневековой гадости, вроде муравьиной кислоты.

Над небольшими очагами, источающими едкий дегтярный запах, были подвешены мешки с уже размятой кожей. Этот способ довольно долго использовали, предотвращая высыхание готового материала. Последняя обработка перед дальнейшей раскройкой.

Я немного изучала процессы выделки кожи сыромятным способом – профессия обязывала. Но никогда не видела вживую.

Да что греха таить, и на современные производства я никогда не стремилась. Зачем? Если, будучи дизайнером, работала с лекалами, выкройками и готовыми, уже идеальными отрезами самой разной кожи.

Здесь же не изготовлялась продукция. Здесь из шкуры животного получался материал для дальнейшей обработки и раскройки.

В самом конце довольно большого помещения обнаружился мужчина. На его рубахе были закатаны рукава практически до плеч, и он сейчас голыми руками выкручивал подвешенную к деревянной балке кожу. Тугие литые мышцы на руках бугрились от натуги, но сам богатырь не сходил с одного места, несмотря на то, что работал с очень большим отрезом.

Я так засмотрелась на его руки и крепкую спину, что пропустила момент, когда меня заметили и даже что-то спросили.

– Что? – переспросила я.

– Что ты здесь делаешь? – повторил мужчина, отходя от края полотна и ополаскивая руки в большой бочке.

– Я… Я хотела поговорить.

Он кивнул.

– Хорошо.

– Я благодарна, что ты снова принял меня… и Прошку в свой дом. Но хотелось бы знать, что ты хочешь взамен, как долго мы можем здесь оставаться и какие наши обязанности? Если нам нужно будет в ближайшее время уходить, то я сначала бы хотела найти новое место работы, чтобы туда можно было взять ребёнка.

Мужчина нахмурился.

– Вы можете оставаться здесь.

– А что нам здесь делать?

Мой вопрос его явно озадачил.

– Ну, можешь домом заняться, хотя, там же Паня… Или чем хочешь. Я не знаю. Воды, например… хм… – он с сомнением посмотрел на меня, а потом кивнул своим мыслям, – воды я сам натаскаю.

– Я правильно понимаю, что ты предлагаешь нам пока остаться? Я могу найти работу, например, в деревне, но жить могу продолжать у тебя вместе с Прошкой? То есть, ты нас не выгонишь без предупреждения?

– Я не собираюсь вас выгонять.

– Но мы не можем жить у тебя вечно, – всплеснула я руками, – в какой-то момент нам придётся уйти! Я прекрасно знаю, что мы не можем жить в одном доме просто, как соседи, и при этом не бросить тень на твою репутацию!

– Я могу на тебе жениться, – пожал он плечами.

Видимо, у меня появилось настолько ошарашенное выражение лица, что он пояснил:

– Ты можешь спать в доме, а я здесь.

Я прочистила горло и посмотрела него практически с ужасом.

– Зачем это тебе? Кто мы для тебя, чтобы принимать нас в своём доме и предлагать мне замужество?

Учитывая мой опыт, здесь был подвох. Его не могло не быть. Как можно предложить незнакомому человеку нерушимый в этом мире брак?! Как? Только если у тебя есть далеко идущий план.

Проблема была в том, что я понятия не имела, что с меня можно взять. У меня нет ничего. Вот вообще ничего!

И, всё же, я не настолько уверена в своей неотразимости, чтобы подумать, что мужчину сразила моя неземная красота. Ага, красота с отмороженными в первую встречу ногами! Тем более, он предлагает спать отдельно. Ведь именно здесь он, наверняка, и провёл первые две ночи, когда привёл меня с улицы.

Да если бы он захотел, за него бы полгорода пошло, ещё бы и доплатило! Пусть он и ремесленник, но славу богатырь в народе имел нерушимую.

Я не могла… Просто не могла найти хоть одно мало-мальски адекватное объяснение и выгоду, чтобы делающий такое предложение оказался в плюсе.

– У вас нет дома, а у меня есть.

Он сказал это так, будто это объясняло всё. Вообще всё. Сказал и замолчал.

– То есть, – медленно повторила, – ты предлагаешь незнакомой девушке, про которую ты ничего не знаешь и которую ты сам лично поймал на воровстве, законный брак без обязательств? Готов принять её и сироту, которого она привела с собой, и уступить им свой дом, сам ночуя в мастерской. И всё это без условий, просто потому, что тебе нас жалко?!

– Да.

Я натянуто улыбнулась.

– Мне надо подумать… Могу я ответить завтра?

– Да, – опять сказал он и, решив, что разговор закончен, вернулся к своему занятию.

Я ещё немного потопталась рядом, растерянно глядя на широкую спину и специфическую обстановку вокруг, но потом, поняв, что разговор действительно закончен, развернулась и направилась в дом.

Прошка ещё спал, а что я могла здесь делать, я не знала. Я обошла дом. Дважды.

Сени, санузел, узкая каморка, где стояли вёдра, большая кухня посередине с горячей печкой и две комнаты.

Одна – в которой я спала, вторая – с другой стороны, на данный момент – совершенно пустая. Только одинокая табуретка стояла посередине. Ни склада вещей, ни лишней утвари – чисто спартанский минимализм.

Немного подумав, пошла искать подпол и запасы еды. Вечером мужчина придёт из мастерской, Прошка проснётся, а та дама, что до сих пор пекла ему пироги, явно не продолжит своё занятие, когда обнаружит в доме мужчины меня.

Из еды нашлись запасы овощей в мешках, засоленные огурцы и капуста в бочках, а под потолком подвала я, к своему удивлению, обнаружила небольшие куски мяса, обёрнутые крепкой холщовой тканью. Само мясо было обвалено в углях и, пока я не отбросила его с визгом «что за ерунда?», в мою голову пришли давно похороненные знания о том, что каким-то похожим способом раньше хранили мясо. Что, прямо в углях?!

В доме барина был оборудованный ледник, поэтому я считала, что так здесь у всех. Но богатырь, как выяснилось, жил поближе к земле… Неужели так мало зарабатывает?

Я не знаю, сколько раз я недоверчиво нюхала большой шматок говядины, прежде чем решилась отнести его наверх и, наконец, приготовить. Конечно, предварительно хорошенько промыв и ещё раз пятнадцать понюхав.

Только я приступила к нарезанию мяса, как вспомнила, что русская печь сама себя не растопит. И хотя на предыдущем месте работы это делала не я, но общий принцип понимала.

Открыв заслонку, я глубокомысленно уставилась на ещё теплую золу. Если не ошибаюсь, её надо выгрести, а потом засунуть новую порцию дров.

Я порыскала глазами вокруг и нашла кочергу. После кочерги вооружилась ведром и деловито всё лишнее выгребла.

Абсолютно довольная собой, выбросила золу в ведро с мусором, которое организовала буквально пару минут назад и тут услышала вопль с печки:

– Зачем?! Мариш, ты зачем золу выбросила?! Да ещё в очистки картофельные?!

– А куда? – удивилась я.

Прошка возмущенно протёр глаза и соскочил с печки, подбегая к ведру и печально смотря на порченную кожуру картошки и морковки с луком.

– А чем мы свиней кормить будем? – чуть не плакал ребенок.

– Каких свиней?

– Тут что, нет свиней?! – с ужасом посмотрел он на меня.

Я пожала плечами.

– Я не видела.

И слава Богу! Только свиней мне, для большего счастья, не хватало!

– Как же… – чуть не плакал Прохор, – нельзя же без свиней! Мариш, давай хоть одну свинку заведём, а?

Теперь уже я смотрела на него с настороженностью. Он же не заставит меня завести свинью, нет? Это не хомячок или та же свинка, но морская, которую могут попросить дети из моего мира в подарок на день рождения. Прохор смотрел на меня сейчас своими чистыми, невинными детскими глазами и просил завести хряка. Огромного кабана весом под сто кило! И что мне ему сказать?

Я благоразумно решила сбросить ответственность с себя на единственного возможного субъекта.