Дикая орхидея прерий

Глава 1

На полигоне сегодня отключили электричество. Опять универ не оплатил счета. Соответственно, не работала и техника, подающая тарелочки. Делать мне особо было нечего, студентов я отпустила по домам, документацию всегда содержала в порядке. До автобуса было ещё часа полтора, поэтому я с чистой совестью подолбила мишени из нарезного оружия и поплелась к деревенскому хайвею. Наш участок дороги, с километр примерно от полигона, универ привел в надлежащий вид, отсыпал гравием. А вот за нами... и до самого города, кошмар, короче. За нами шли две полузаброшенные деревеньки с пятью бабками на две деревни. Летом было веселее, привозили внуков, сами бывшие жители этих деревень или их наследники приезжали на свои фазенды, споро вскапывали землю, сеяли различные овощи и все лето развлекались то поливом, то прополкой. Но это летом. А сейчас, в разгар весны и таянья снега этот хайвей становился практически Дорогой жизни. Даже направлением нельзя назвать, так, просто размешанная полоса земли из глины и песка с примесью больших и глубоких луж посреди заброшенных полей. Я поражалась мужеству водителей, совершавших марш-броски раз в день туда и обратно в город. Тут пешком ноги разъезжаются. Я хорошо знакомая с местными условиями, одевалась всегда соответственно старая лыжная шапочка на голову, такая же ветеранская болоньевая куртка, старые, заношенные джинсы, и высокие резиновые сапоги. И все равно, за те тридцать метров, где стояла покосившаяся будка остановки от нашей дороги, я ухитрялась уляпаться до безобразия. Наконец, показался и автобус, ветеран советского автостроения, под названием "Пазик", трудноопределимого цвета. Когда- то он был жёлтым, а сейчас просто цвета грязи. Дочапав до меня, автобусик весь содрогнулся, поскрежетал дверями и открыл их. Пока я тщетно пыталась сбить о нижнюю ступеньку лишние два килограмма грязи с сапог, выскочивший водитель поливал водой из бутыли и растирал грязной тряпкой свое лобовое стекло, чтобы видеть хоть что-то. Чище оно не стало, но на один слой грязи стало меньше. Кроме меня, в салоне была только одна бабка, укутанная, как полярник. Может, внуков проведать покатила или в поликлинику, а может, и по супермаркетам. Я привалилась к стеклу, водитель, добрая душа, включил печку, я согрелась и даже задремала. Мечталось мне сквозь сон о ванне, полной чистой, горячей воды, с шапкой пены, и я в ней по горло.

Особо я не торопилась, дома никого нет, ни кошечки, ни собачки я не завела, а Витька (мой муж? Любовник? Сожитель, в общем) должен приехать с последних в этом году сборов только вечером или утром, как будет летная погода. Сборы у биатлонистов, "стреляющих лыжников", проходили где-то на севере, где ещё есть снег.

Урра! Автобусик закатил в город и почапал по городскому маршруту, нещадно кидаясь во все стороны грязью на относительно чистые улицы. Я вышла на ближней к дому остановке, доплелась до родимого подъезда, ещё раз обстукала сапоги и стала подниматься к себе. Такой девайс, как лифт, в нашей хрущобе не предусмотрен. Привычно щёлкнула выключателем в прихожей, бросила на стойку ключи, кое-как, один за один, стянула сапоги. И чуть не упала, споткнувшись о Витькину сумку, с которой он ездит на сборы, почему-то брошенную в передней. Из глубины квартиры доносились какие-то невнятные звуки и я, не снимая куртки, в забрызганных грязью штанах, прошуршала далее. Источник звуков обнаружился в спальной. Картина, увиденная мной, была настолько банальной, что даже говорить ничего не хотелось. Голый Витька, судорожно схвативший и пытающийся ими прикрыться, штаны, испуганно натягивавшая на себя тонкую простынку, соседка Томка. А меня разобрал смех, да так, что я не могла остановиться. И тут Витька решил проявить себя мужчиной то есть, сжал кулаки и шагнул ко мне. Смеяться я прекратила, села в кресло у окна и устало сказала:

- Все вон отсюда! Витенька, вещи из прихожей не забудь и ключи мне сейчас в руку. Остальные твои тряпки я завезу на кафедру тебе.

- Ну, ты...- захлебнулся гневом Витька.

-Я, я... - согласилась я. Ещё один шаг и полиция будет здесь. Не забыл, где ты прописан? Вот и чеши по месту прописки. Или Тома приютит.

Как ни хотелось Витьку остаться, но пришлось отдать ключи, забрать сумку и удалиться с Томой. Трудно ей теперь с защитой придется, я помогать не буду. Наконец, они ушли, а я осуществила свою мечту залезла в ванну по самую шею, легла среди пены и стала думать: что такое не везёт и как с этим бороться. Да, разрешите представиться Чернова Елена Ивановна, мне уже тридцать пять лет, не замужем и не была, детей нет и не было. Мастер спорта по стендовой стрельбе, доктор педагогических наук, завкаф стрелкового спорта в университете физкультуры и спорта. Родом я из такого Мухосранска, что и не на каждой карте его найдешь.

Родилась я и прожила первую часть жизни в захолустье, где сходятся границы Иркутской области, Якутии и Красноярского края, в поселке со смешным названием Ерема. Потом родители переехали в районный центр, Ербогачен. Население там небольшое, живут в основном эвены, немного якутов, ещё меньше русских. Но никакой ксенофобии нет, все дружили между собой. Как мои родители попали туда? Романтика 60-70 потянула. Маменька закончила культпросвет, отец какое-то ПТУ. В результате маман заведовала районным домом культуры и библиотекой, отец работал охотником в местном зверпромхозе. Росла я, как и все ребятишки в поселке, училась через пень-колоду, к десяти годам научилась лихо материться и сплевывать на землю, вот, правда мне не нравилось курить и даже запаха табака не выносила, и не употребляла самогон. Водку в магазин привозили редко, и она стояла, пылилась. Смотрели, цокали языками, но пили самогон. Не росло здесь практически на огородах ничего, кроме самых ранних сортов картошки, морковки, капусты. Кто держал низеньких, якутских коровенок и являлся счастливым обладателем навоза, те ещё огурцы выращивали. Все остальное в магазине. Поэтому по зимнику пробивались вездеходы, а летом только самолёт. От цивилизации мы были отрезаны.

Как и все ребятишки, я ловко бегала на широких, охотничьих лыжах, и метко стреляла из отцовского карабина. Кстати, когда нам в школу, невесть каким образом, завезли с десяток обычных, беговых лыж, я, надев их, тут же упала ноги разъехались. Может, так и прошла бы моя жизнь вышла бы замуж за местного, нарожала бы кучу ребятишек, занималась бы домашним хозяйством. Но, в начале девятого класса к нам приехали представители института физкультуры. Они искали таланты. И так меня все это поманило красивой жизнью, что я решила выбраться отсюда во чтобы ни стало. Взяла номера телефонов преподов и вгрызлась в учебу. В общем, экзамены я сдала хорошо. И собрав все свои жуткие платьишки, отбыла в большой город - учиться.

Поступила я не то чтобы легко, но и без особой напряги. Местные, городские смеялись надо мной, я молчала, сцепив зубы, чтобы не заехать кому-нибудь в ухо. Когда пришло время выбрать специализацию, выбрала стрелковый спорт. С биатлоном у меня не очень пошло, никак не могла привыкнуть к беговым лыжам. А в группе стендовой стрельбы было свободное место. Со временем получила мастера спорта и решила двигаться дальше. Засела за диссертации, вначале кандидатскую написала, а затем и докторскую. Так что я теперь профессор, зав факультета стрелкового спорта. Когда-то давно, на рубеже перестройки, тогда ещё институт, построил дом для своих сотрудников. Мне несказанно повезло? мне дали квартиру в этом доме после умершей бабули-пловчихи.

Как-то в каникулы, когда не было ни сборов, ни соревнований, заехала я в гости к родителям. Мама была на пенсии, но подрабатывала в библиотеке, зверосовхоз давно развалился, каждый охотник работал сам на себя. Звала родителей с собой, они отказывались. Вот тут-то и прицепился ко мне Витька. Соседский мальчишка, которого я смутно помнила, младше меня на десять лет. Он очень хотел вырваться отсюда, приходил к нам, плакал, просился в интернат при универе. Мне стало жалко пацана, и я взяла его с собой. Два года он проучился в интернате, потом поступил, не без моей помощи, конечно. Потом раз остался ночевать у меня, два... а потом нахально привез свою сумку с вещами. Закончил он, как биатлонист, вошёл в сборную страны, мотался по сборам и соревнованиям. А закончилось все смешно и грешно.

Прошло несколько дней, я давно закинула на кафедру Витьке его манатки и прочно забыла его. Легла вчера спать, заснула, а проснулась в незнакомом месте. Судя по всему, это было лето, всхрапывали стреноженные кони, стрекотали цикады, кто-то тихонько шептался, детские голоса, потом на них шикнул взрослый женский голос. Я же лежала на твердом мужском плече, смотрела в высокое, ночное небо и у меня было странное ощущение, что меня только что хорошо оттрах... пардон, я занималась сексом, и не похоже, что это было насильно.