Хозяйка бобового стебля

Лис тявкает и бросается в сторону. Но каким-то образом не успевает всё равно, потому что взмывает над землёй, подхваченный за шкирку крепкой рукой Карсона.

Он спешивается и, не отпуская Джека, склоняется над Женей.

— Чего не спишь, колдунья?

И не понять по голосу, что у него на уме.

— А ты? — она вместо того, чтобы встать, пытается отползти в сторону. — Что задумал?

— Я на работе, — выдаёт он мрачно и отпускает, наконец, лиса.

— А я говорил, — шипит тот и ползком заползает под ближайший куст, из-под которого продолжает зыркать на них блестящими в темноте глазами.

Карсон усмехается и протягивает Жене руку.

— Поднимайся.

— Что-то случилось? — в её голосе звенит опаска, но помощь она принимает.

— Нет, — помогает Сон ей подняться и даже легонько отряхивает её от листьев и песка. — Надеюсь, что нет… Мне показалось, что я видел недавно нечто странное. Мне не спалось. Вот и решил на всякий случай убедиться, что здесь всё спокойно. Спокойно же? — прожигает он Женю внимательным взглядом.

— Было до тебя — хотелось бы мне сказать, — выдыхает она, — но Джек умудрился сожрать волшебный боб!

Карсон мрачнеет.

— Что ещё за боб и откуда?

— Я вроде говорила про сказку, да? Там по сюжету главный герой продаёт корову за бобы, мать их выкидывает, они вырастают в огромный бобовый стебель. И вот такой боб сейчас в нём!

Карсон переводит взгляд туда, где до сих пор зачем-то прячется несчастный Джек.

— Мда, беда… Но он уже заколдован, — тянет задумчиво. — Возможно ничего и не случиться. Да и вдруг это определённая магия, которая работает лишь конкретным образом в особых условиях? В любом случае, на рассвете должно стать видно, сработала она или нет. Обычно срок тоже имеется, чаще всего за ночь или в осознанно назначенное время свершаются проклятия.

Женя кивает, будто согласна с ним. А затем вцепляется в плечо Сона и говорит:

— Его надо покормить.

— Хм… У меня с собой только полбуханки хлеба. Пойдёт?

— Хлеб! — выскакивает лис. — Конечно пойдёт! Человеческая еда!

Карсон переводит недоумевающий взгляд на Женю и отступает к лошади, где на седле висит сумка.

— Вот, — вынимает из неё еду, — держи…

— Мне, — начинает бегать вокруг него лис, — мне, а не ей давай!

И Карсон так и делает.

— Вы, что тут, — роняет он, — совсем голодаете?

— Да, планирую сразиться с великаном, чтобы украсть золото и купить еды, — отвечает Женя легко, едва ли не нараспев. — А у тебя как дела?

— Спать хочу, в остальном всё хорошо, — из сумки он достаёт и кожаный мешочек с монетами. — Возьми.

— Это моё жалованье? — она усмехается.

— Да, — не теряется он и седлает Аду. — Всё верно. А ещё… моя невеста не будет голодать!

— Вы чего там, а?! — раздаётся недовольный голос вышедшей на крыльцо матери Джилл. — Кто там ещё? Доча, ты сдурела совсем?! С кем говоришь, или во сне опять ходишь?

— А что я могу делать на улице ночью? — смеётся Женя. — Или тебе тоже надо нужду справить?

— А-а, — тянет та и, судя по возне и скрипу двери, собирается вернуться в дом. — Ну давай-давай, потише только!

Карсон старается смеяться бесшумно. Он подъезжает ближе, свешивается с лошади и, притянув к себе Женю, крепко целует её на прощание. После чего, без слов, уносится в ночь и почти сразу растворяется в темноте. Будто и не было его на самом деле. Будто и сам он был просто магическим наваждением…

Глава 33. Сжечь проще

Женя очень надеется, что бобы вырастут за ночь, как в сказке. Ей даже снится огромный стебель, пронизывающий высокие белые облака, как в каком-то из фильмов, который она видела. Но наутро ничего не происходит.

С одной стороны — Джек в порядке. С другой — неизвестно, сработает ли магия вообще.

Тот рыжебородый явно маг, но это ведь не значит, что он не может оказаться ещё и шарлатаном.

— Это всё-таки не совсем сказочный мир, — шепчет сама себе Женя, когда выходит во двор умыться и окончательно проснуться, — может быть, нужно больше времени.

А пока у неё много работы. Все задачи значительно упрощают деньги, которые передал Карсон. Она бежит на рынок, буквально бежит, чтобы сэкономить время. Там сразу же узнаёт, где можно найти плотника, и договаривается с ним насчёт досок для пола.

— В вашей-то хижине? Да сними ты гниль, да песком засыпь али сеном!

Да разве можно жить в кошачьем лотке?

— Нет, мне нужно перестелить, — возражает Женя и описывает ему, сколько у них комнат и сколько её шагов занимает каждая стена. Такое себе измерение, но плотник всё понимает и озвучивает сумму.

С утра Женя проконсультировалась с Аннушкой, сколько что стоит.

— Дороговато!

— А ты что хотела? Если денег нет, тогда зачем что-то менять?

Женя хмурится.

— Вам покупатели не нужны? Я знаю, сколько вы точно такое же делали соседке нашей!

Ляпает, на самом деле, наугад.

Но плотник, попыхтев, сбивает цену почти на треть. Женя сдерживается, чтобы не захлопать в ладоши. Она кивает.

— Вечером привезу. И чего тебе там что-то менять? Я думал, вы к Вилли-то переедите. Или не срослось чего?

Из-за его плеча выглядывает светловолосая девчушка в простом желтоватом платье.

— Что, лучше варианта нет? — Женя спрашивает у неё с сочувствием.

— Так дровосек, — выдыхает та, потупив глаза.

Ответить на это нечего. Как же всё-таки хорошо, что это не её мир!

Женя ещё несколько часов выбирает материалы для своей задумки, ещё семена и продукты. Она исстрачивает почти все деньги Карсона, но всё, как ей кажется, с умом.

В итоге приходится попросить сына одного из торговцев довести её домой на лошади. Два мешка круп и всё остальное едва ли выйдет перетащить самой.

Дома она готовит омлет с говядиной, луком и морковью. За столом мать едва ли слюной не давится, но даже с набитым ртом умудряется причитать:

— Могла бы и мне деньги отдать! Я бы ими лучше распорядилась. Я — мать!

Остаток дня и вечер Женя перестилает солому на крыше, вырывает сорняки и вскапывает грядки не слишком-то удобной лопатой. В итоге выходит целая гора зелени, которой она решает накрыть грядки плотным слоем — чтобы новые сорняки не смогли пробиться сквозь него. Это вроде называется мульчей. Она вспомнила внезапно, что видела сто лет назад в передаче про дачу по телеку. Трава будет перегнивать — и это прекрасное удобрение. А чтобы сорняки окончательно вывелись из почвы, слой нужно постоянно обновлять. Открытыми она оставляет лишь те места, куда сажает рассаду и семена.

— Ну и какой смысл так делать? А вот коровка была бы… съела бы, — ворчит Мать Джилл.

— Коровка — не ваш уровень. Вот кроликов можно было бы. А ты уже убрала везде, где я просила?

— Просила! — возмущённо хмыкает мать. — Думаешь, жених деньги дал, и ты уже просить меня право имеешь? — и отвечает, не глядя на неё: — Убрала. Пойду ещё Аннушку проверю, я ей там задание дала одно… — и семенит к дому, деловито оглядываясь по сторонам и вытирая руки об фартук, словно всё вокруг, это её работа.

— Какое дело? — тревожится Женя.

— Печку побелить, какое ещё? — отзывается та у двери, за которой и скрывается.

И как раз вовремя. Потому что с дороги раздаётся перестук копыт. И голос Карсона, (который, видимо, совсем забыл о сне).

— Женя… День добрый!

— О, это ты, — она улыбается, стараясь за этим скрыть толику смущения.

Платье выпачкано, особенно, подол. На лбу и щеке тонкая полоска грязи, она же забилась под ногти — перчаток тут, конечно, не нашлось.

Карсон спешивается и подходит ближе, озираясь. И делает это с нескрываемым одобрением.

— Вот это да… Ты одна столько всего провернула, Женя? — в голосе искренний интерес и нежность пополам с сочувствием.

— Ага, — она проводит ладонями по лицу и волосам, — вот тут будет морковка, видишь? Вот тут тыквы… А то была земля без дела. Крыша теперь протекать не должна, и вообще… И вообще, знаешь что? — она вдруг хмурится.

— Что? — будто настораживается он. — Ещё денег надо, мать всё забрала?

— Нет, я про то что… Как бы я вокруг этой развалины ни плясала, не видишь разве, её проще сжечь и построить новую! — она смеётся.

Конечно, всё выглядит лучше, но в её мире никто не пытается сарай превратить в коттедж. Тут же ветер дунет — и эти стены сложатся, как карточный домик.

Но Карсон обдумывает её слова со всей серьёзностью. И, придя к решению, согласно кивает.

— Да, Женя, ты права. Скажем моей матушке, что новый дом строится. А этот мол слишком стар просто, хотя за ним и ухаживают. Будет вам новый дом…

— Что? — она выгибает бровь и даже перестаёт дышать. — Я же не… Не это имела в виду!

— Нет, правильно, что сказала. Так и сделаем, — окончательно решает он и, поцеловав Женю в лоб, седлает лошадь. — До встречи, милая…

— Подожди, так а чего ты приезжал?

— Ой, и правда, — оглядывается на неё Карсон и сонно трёт глаза. — Как Джек, в порядке?

— Пока да… Думаю, — она морщится, — из него всё вышло уже. Ты за этим приехал?

Карсон смеётся.

— Да, хотел узнать, всё ли в порядке.

Женя подходит к нему, обнимает и шепчет:

— Всё в порядке.

Он тепло обнимает её в ответ, прижимая к себе. А, отстранившись, уже без слов уезжает прочь. Так, будто думает, что если обернётся ещё раз, уехать уже не сможет.

Но как только он скрывается за поворотом, у домика звучит странный глухой треск. А затем, переплетаясь друг с другом в один толстый, как ствол векового дуба, стебель, из земли вырывается три гигантских ростка.

Они стремятся к самому небу, от распускающихся листьев поднимаются порывы ветра, толстые, с руку толщиной усы-щупальца хватают край крыши и ближайшее дерево, едва не срывая и то, и другое. И вот, наконец, верхушкой бобовый стебель пронзает облака.

И на крыльцо выбегает мать с Аннушкой, в ужасе глядя на то, что выросло в их дворике у окна.

Глава 34. В небо!

Женя замирает, тоже в шоке. Всё-таки это правда! Всё-таки здесь происходит всё в точности, как в сказке!

И теперь ей и вправду нужно забраться так высоко?

Сердце начинает биться о рёбра сильнее.

Но ведь Джек победил, правда? А она явно ничем не хуже мелкого мальчишки даже без магического дара.

— Так, — решает зайти с козырей, — Сон обещал вам купить дом!

— Это что за чертовщина?! — восклицает мать, тыча пальцем в направление стебля и с опаской сходит с крыльца.

Она смотрит на стебель, запрокинув голову и приседая от страха так, словно ожидает, что он вот-вот упадёт на неё, как срубленное дерево.

— Надо позвать Вилли, — решает она, поймав мысль о топоре и деревьях. Но тут же спохватывается, когда до сознания доходят слова Жени. — Новый дом? Но… Ах, — в её глазах мелькает сомнение, однако она становится внезапно собранной и будто бы уже воспринимает стебель не как угрозу жизни.

А как угрозу для замужества… Что, с одной стороны, не так страшно, а с другой просто ужасно для неё.

— Это хорошо, — продолжает, — новый дом, это отлично. Но если Карсон увидит… это, — выделяет она, бросая на стебель красноречивый взгляд, — то нас всех сожгут на костре. Но если мы попросим помощи у Вилли и он срубит этот ужас, то мы будем ему должны… И тогда тебе придётся за него выйти. Что тоже, — тянет задумчиво, — не так и плохо. И тоже обещает нам новый дом… Мы бы переехали к нему. Знаешь, — приходит она к выводу, — всё-таки с Вилли всё проще и он надёжнее. Давай позовём его!