Власть демона

1 - 3 Арманда. Не союзники

Майлз тепло улыбнулся, ласково отвёл волосы с моего лица и произнёс:

- Что-то мне подсказывает, моя донна, что через пять минут сюда явится твой самый старший клятвенник. Тот самый, что перед всей академией и собранием оптимата на коленях обещался чтить тебя своей доминой, и ты снова подскочишь, как ужаленная, бежать за ним и извиняться, что опоздала.

Я, в принципе, понимая намёк, вздохнула, поднимаясь, но всё равно проворчала в ответ:

- А что, будет лучше, если он тут что-нибудь разнюхает? Эта ваша «домина» – крайне обделённое правами существо. Правду ни один взрослый дон отдать не может, а потому считает для себя возможным врать этой самой домине, когда вздумается. А Меч – вообще наиглупейшая из клятв. Послать клятвенника убить кого-нибудь я могу, а вот защищать или хотя бы не убивать – нет. Защищать он будет только меня. Причём от того, что сам считает опасностью. Бред!

- Ну, – мой демон хитро улыбнулся, – не во всём стоит опираться на магию клятв.

Не во всём. Вообще почти ни в чём нельзя. Но обсуждать это я уже не стала. С моим демоном мы не союзники. Ангел с демоном не могут быть союзниками. Хотя как показывает практика, вполне могут быть любовниками. Вернее, это я считаю Майлза своим любовником. А он через предложение подчёркивает, что считает меня своей невестой и прямо безоговорочно верит, что когда-нибудь, максимум через четыре года, когда он закончит академию, мы с ним сольёмся в нерушимом брачном союзе.

Я оглянулась, призвала к себе свой вчерашний мятый костюм, вытянула из него материю одним мелким шариком-вишенкой, а потом сваяла из этой самой вишенки новый, немятый костюм, но точно такой же, как вчера.

Майлз посмотрел на всё это, потом посмотрел на нож, торчащий из стены справа от кровати, и тепло так мне улыбнулся.

И да, ему жутко не нравится, что я позволяю себе «быть небрежной к деталям своей одежды», ну то есть не ваяю новый костюм каждый день двадцать минут перед зеркалом. И нет, с чувством такта у него всё плохо, и просто оставить это своё мнение при себе, он не может. Хорошо у него с чувством самосохранения. И да, этот нож я бросала не в него, а именно в то место на стене, куда он воткнулся, но сам полёт отлично объяснил моему демону «глубокую категоричность моей позиции». А нож я на всякий случай там и оставила. Уже почти привыкла к нему.

Я ответила на улыбку Майлза абсолютно непроизвольно. В сущности, я и не представляю, как на неё можно не ответить. Лежит такой весь расслабленный в моей постели, руки закинув за голову. В синем взгляде искрится смех, толстая блондинистая коса растрёпана, разметалась по подушкам. Невероятно красив и притягателен. На губах улыбка…

Я наклонилась, целуя эту самую улыбку. Он с удовольствием мне ответил.

И нет, меня не отпустило. Я не привыкла, не переела и никак по-другому не сумела накормить свою страсть к нему, чтоб она хоть немного притихла. Я до сих пор напрочь теряю голову каждый раз, когда прикасаюсь к нему. Дурею от его поцелуев. Максимум, что мне удалось, научиться днём держаться с ним холодно и не смотреть в его сторону. Но это умение основывается на точном понимании, что вечером я точно получу его столько, сколько захочу.

Наверное, уже стоит делать выводы? Начинать волноваться, что я буду со всем этим делать после окончания учебного года? Ведь учитывая, что нашим отношениям уже почти четыре месяца… полагаю, эта страсть меня и не отпустит. Личный глюк в моей голове или ангелам так и полагается влюбляться?

В гостиной послышались голоса. Рик специально начинает громко разговаривать, когда наблюдает приближение дона Видара. И да, тот мой клятвенник… и учитель… а ещё он взрослый дон, успевший разобраться в перипетиях этого мира, а я до сих пор девчонка, ни черта в этом самом мире не понимающая и считающая его чужим.

С трудом оторвавшись от губ Майлза, я выскочила из своих комнат в последний момент.

Дон Рагнвальд Видар стоял, в ожидании скрестив руки на груди, на самом краю взлётного парапета. Ему примерно 35, боец в каждом движении, стальной взгляд владетеля, плечи и руки, татуированные до самых костяшек пальцев. Он лучший тренер, который у меня когда-либо был. А тренеру по определению полагается быть жёстким и требовательным до не могу. И да, сейчас он просто смотрел на меня с укоризной, и под этим взглядом хотелось извиниться. Это ведь моя вина. Глупо провалялась в постели. Но у проблемы была и другая сторона, мне было нельзя публично проявлять мягкость. Я могла извиниться наедине, но не здесь. Здесь, когда вокруг нас были мои ликторы, этот, такой разумный и мудрый для бескрылых, поступок в дурацком восприятии крылатых меня почему-то унижал. Дурь какая-то!

Так что я усмехнулась:

- Рагнвальд, ты снова решил лично привести меня на тренировку?

Он поморщился, его сильно раздражало, когда я вот так вдруг звала его по имени. Но обычно всё-таки он старался хоть как-то тоже ответить колкостью. Обычно. Сейчас он стёр усмешку с лица, став полностью серьёзным:

- Ночью напали на сенатора Анаит.

Вот как?

- Выжил? Опознали нападавших?

- Выжил. Но придёт в себя не раньше зимы. Естественно, про нападавших рассказать до этого времени ничего не сможет.

Не раньше зимы? Это кто это так хорошо блондинчика покрошил? Мне он не нравился, прегадкий дядька, но это не повод крошить его в салат.

Ситуация в академии вообще была очень неспокойная. Разборки между донами не прекращались. Все старшие или те, кто заявлял, что претендует на власть, уже давно ходили только в окружении охраны. Малолетние доны с объяснением «упал с лестницы» с завидной регулярностью попадали в валетудинарий, иногда в крайне плачевном состоянии. Но ещё хуже выходило, когда в эти самые разборки встревали взрослые, сенатские доны, которые крутились в академии почти постоянно. Возможно, опыта у них было больше, но старшекурсники явно лучше лавировали в обществе академии. А ещё сенатские обычно не связывали себя преподавательскими клятвами, отчего магия академии их не защищала. А значит, там, где студенту ломали кости, стараясь отправить к лекарям как можно на дольше, сенатских убивали. С начала года реально убили уже четверых.

- Ну, ладно нападения не видели, но хоть подозрения-то есть на кого-то?

Видар усмехнулся:

- Всем известно, что позавчера ты поругалась с сенатором Анаит и публично обозвала его «бесполезной канцелярской крысой». Все, кто присутствовали, уверены, что он сильно тебя разозлил, а значит, ты могла решить его наказать.

Я приподняла бровь:

- И что? Думаешь, это я его «с лестницы»? Всем известно, что своих врагов я бью честно, при свидетелях в дуэльной башне. А ещё, точно никогда не жду для этого сутки. А наказать это он меня там обещал, тоже, кстати, при свидетелях.

Видар явно хотел ещё что-то сказать, возразить, выразить своё недовольство тем, что я отказываюсь дружить с сенаторами своего оптимата, но передумал:

- Я это знаю. И … Просто возьми с собой сегодня пару лишних ребят охраной.

Разбег по взлётному парапету и прыжок. Свободное падение, буквально мгновение, а после распахнуть красные крылья. Не знаю, как крылатые могли отказаться, пусть и только тут, в академии, от этого непередаваемого чувства – летать. Впрочем, сейчас до сих пор есть некоторое количество ретроградов, которые прячут крылья и ни при каких обстоятельствах не летают. Меньшинство, но есть. Большинство же, особенно низкородные, во всю заново осваивают этот способ передвижения. На площадках боевиков я даже видела тренировки в воздухе. Очень красиво.

Тропинка, словно выстеленная жёлтым известняком, вбок от галереи, дальше вираж над утёсом, и ловко приземлиться на площадку у моего зала. Теперь всё до самого обрыва ровная базальтовая плита. Парни, пока меня ждут, частенько тренируются с материей, и любой другой камень быстро превращается в песок. Синяя ванна тоже изменилась: слегка уменьшилась и наполовину задвинулась в скалу, освобождая простор для манёвра. А вот рыбок больше совсем нет. Не выживают в такой близости от тренировок.

Выпад. Обманка. Удар. Ушёл. Тут же второй и с ноги. Ушёл. Чуть ускориться. Прыжок. Разворот. Замереть и удар. Есть!

Видар поднялся, отряхаясь от каменной крошки.

- Ты цел, Рагнвальд?

Ругаясь вполголоса, он ощупал своё плечо:

- Почти. Но спарринги на сегодня закончены. Немного передохнём и вернёмся к щитам.

Последние несколько недель я, наконец, перешла тот рубеж, когда мастерство Видара ещё без вариантов побеждало мою превосходящую силу. Теперь, скорее, ситуация была наоборот. Каким бы мастером Видар ни был, сила малого меча всё-таки была несравнимо меньше силы великого. Я была быстрее, точнее, мощнее. И хотя до сих пор сильно уступала в мастерстве, победа уже почти всегда всё равно была за мной. Причём каждый раз всё меньшими усилиями.

Видар сидел на осколке одной из колонн, внимательно ощупывая плечо и прислушиваясь к ощущениям. Я бухнулась рядом на пол:

- Что будем делать, когда я начну побеждать тебя за первые три удара?

Он усмехнулся:

- Ну, даже при всех твоих талантах, которые я признаю, ещё пару недель я продержусь. А там, глядишь, и Сварожич до конца облысеет. Начнём тренировать тебя против двоих. Учитывая, что сила одного будет каждый раз неожиданностью даже для него самого, отличное усложнение.

Всё это конечно не произошло само собой. Все эти месяцы, каждый день, по пять – шесть часов тренировок. Ну, и у меня однозначно лучший тренер. Ну и цель. Сенат так и не принял меня. Как Видар и предупреждал, они просто продлили каникулы. Теперь уже официально до моего выпуска. И честно, я не уверена, кто больше выиграл от этой отсрочки. Потому как благодаря ей, я приду в сенат по-настоящему сильной. Непобедимым великим мечом. По крайней мере, пока в мире не появятся и не окрепнут другие. А сенатские старики? Их вон, невесть кто с лестниц только так спускает в полный салат!