Наперегонки с ветром. Идеальный шторм

Глава 1

Сущность ещё не привыкла к моему телу, носила его, как неудобную по крою или неподходящую по размеру одежду.

Она, – мы, – спустилась по лестнице медленно, держась за перила, но этой её крошечной слабости мне не хватило, чтобы перехватить контроль.

Нужна была всего секунда или две, – столько, чтобы успеть позвать Нильсона по имени, – но она держала крепко.

И всё же не спешила убить.

По ощущениям, это была тварь особого порядка, – древняя, злобная, беспощадная. Ей ничего не стоило бы просто вышвырнуть меня вон и закончить на этом, но она почему-то заставила меня смотреть. Не прикончила, но позволила быть немым и безучастным зрителем.

– Да, любимый, – голос тоже был мой и чужой одновременно.

Ниже, глуше, с незнакомой хрипотцой.

Хотя и немного нараспев.

Кайл вышел из гостиной всё так же спокойно, но оно не успело даже шагнуть ему навстречу. Только сдавленно зашипело, когда он расчертил в воздухе тот самый знак, которым собиралась защищаться я.

Только сделал это в разы быстрее, потому что был готов.

Того времени, что тварь потратила на меня и преодоление крутых ступенек, ему оказалось достаточно, чтобы уловить перемены в доме.

Чуть позже, чем он меня окликнул.

Чуть раньше, чем к нему пришла не я.

Тело свело сильной и болезненной судорогой, и оно застыло.

Тварь стояла как вкопанная, не могла ни пошевелиться, ни заговорить.

Не приближаясь, Кайл немного склонил голову набок, разглядывая ее и, вероятно, пытаясь отыскать следы моего присутствия.

– Иди сюда.

Тварь не хотела.

Она предпочла бы…

Нет, не броситься на него, как ни странно. Не вцепится зубами в его горло и рвать, рвать, рвать, наслаждаясь властью и кроватью ью.

Если бы она могла, то метнулась бы в кухню.

Топор для птицы на стене всего раз опустился бы на мои пальцы, – у самого основания, так, чтобы от ладони осталась изуродованная культя.

Всплывшая в воображении картинка оказалась такой яркой и четкой, – ей в самом деле этого хотелось.

Однако вместо этого тело двинулось в гостиную неловкой пьяной походкой.

– Садись.

Оно само опустилось в кресло, на которое указал Кайл, и руки легли на подлокотники, прижались к ним так плотно.

Вертеть головой ни она, ни я тоже не могли, но мы чувствовали запах – на столе и правда был накрыт ужин. Такой, чтобы можно было быстро перекусить перед тем, как отправимся спать.

Мы оба по меньшей мере сутки не ели нормально.

Все так же не торопясь, Кайл подвинул второе кресло, поставил его прямо напротив и сел, положив ногу на ногу.

За эти секунды запах начал меняться.

В моем, – ее, – присутствии еда начала стремительно покрываться плесенью.

– Кто ты?

Это был заведомо неправильный вопрос, но он не мог так ошибиться.

Значит, выгадывал время.

Пытался прощупать, есть ли еще кого спасать.

Я никак не могла дать знать о себе, а с твари сталось бы попытаться обмануть его. Заставить поверить, что меня уже нет, только тело осталось.

Мертвые тела не должны разгуливать среди людей.

За вопросом не последовал приказ на него ответить, но онемение в губах и языке начало проходить.

Сущность растянула мои губы в глумливой злой усмешке:

– Лучшая из упущенных тобой возможностей, милый. Но так и быть, я тебя прощаю.

Кайл хмыкнул, махнул рукой, заставляя ее умолкнуть, и еще почти минуту просто смотрел.

Видел или нет?

Я все еще была внутри, смотрела и видела вместе с ней, улавливала ее ощущения от материального мира. Это не было смертью и выбросить меня из тела, будучи связанной, она не могла, но все равно казалось, что я парю где-то… нигде. Оставаясь в здравом уме и твердой память, уже не существу.

– Еще раз попытаешься уйти от ответа, будет очень больно, – откинувшись на спинку кресла, Кайл поставил локоть на подлокотник и подпер голову ладонью.

Он выглядел почти благожелательным, чуть ироничным и в меру заинтересованным.

Никаких эмоций или тревоги.

Она, – я, – стиснула зубы так, что отдалось в челюсть, и снова улыбнулась:

– Даже девку свою не пожалеешь?

Кайл не ответил, просто поднял два пальца, и боль в самом деле оказалась чудовищной. Тело выгнуло, и оно захрипело, царапая подлокотники, от которых не могло оторвать руки, а мне показалось, что легкие вот-вот разорвет.

Картинка перед глазами смазалась и померкла, и оно заметалось, отчаянно ищу, но не видя выхода.

Все превратилось так же внезапно.

Моя грудь бешено вздымалась, пока существо пыталось отдышаться, хотя сердце и билось слишком медленно.

Но оно выдало себя с головой, даже если намеревалось лгать.

Тело, в котором человека уже не оставалось, не нуждалось в дыхании.

Она же не могла без него обойтись, как не могла и отделаться от меня.

Зато у нее все еще была возможность говорить.

– Ладно, я поняла. Давай сыграем по твоим правилам.

В ее голосе не было страха, – она была абсолютно в себе уверена.

Точно так же, как Кайл был теперь уверен в том, что я все еще здесь.

Сам факт того, что я с ней не справилась, должен был о многом ему рассказать.

В частности о том, что в нашем распоряжении не так много времени.

Пара часов, не больше. Пока у меня не кончатся силы и она не останется в этом теле единственной хозяйкой.

Однако он никуда не спешил.

В полутьме гостиной, где пахло плесенью и слишком быстро таяли свечи, я могла разглядеть, как темнеет его взгляд, становится абсолютно черным.

Он смотрел на тварь как смотрят на человека, принятого за старого, но сильно переменившегося за прошедшие годы знакомого: чуть недоверчиво, пытаясь понять, он ли это.

– Как твое имя?

Мне показалось, что ему пришлось сделать над собой определенное усилие, чтобы спросить, но за правильность собственного восприятия я уже не могла поручиться.

Все происходящее виделось как будто издалека, хотя слышала я при этом превосходно – каждое слово, каждый вздох.

– Эмери, – она ответила, и ей было приятно сказать это.

Лицо Кайла все же дрогнуло. На мгновение, не больше, но на нем отразилась целая гамма чувств, ни с одним из которых я не хотела бы столкнуться.

– Даже так?

Тварь могла только улыбаться, но ликование, которое она испытала, было таким сильным и искренним, что мне снова почудилось, будто на меня опускается огромный пресс.

– Ну разумеется. Мы же так плохо расстались. К тому же ты обошелся со мной очень грубо.

Подавшись вперед, Кайл приблизился к ней совсем немного, но так он мог видеть ее, – наше, – лицо снизу, беспрепятственно поймать взгляд.

– Пожалуй, что так. Моя недоработка.

Ответа от твари не требовалось, и, помня недавнюю боль, она молчала, а он встал и прошелся по комнате. Подумал и раздвинул тяжелые ночные шторы.

– Значит, Альфред Готтингс – твоя работа?

Он уточнял очевидное, чтобы выиграть для себя небольшую паузу, но тварь купилась.

Оскалившись, она даже позволила мне сделать глубокий вдох, довольная признанием своих заслуг.

– Ну конечно. Я знала, что ты поймешь. И узнаешь. Дети ведь должны быть похожи на своих родителей, не так ли? А ты всегда был умницей. За то я тебя и люблю.

Он отвернулся от окна, окинул ее еще одним внимательным взглядом, а потом не спеша вернулся в кресло.

Тварь надсадно засмеялась:

– Ой! Кажется, я сказала что-то не то. Это слово ложится на язык так непривычно. Она правда тебе настолько дорога?

Кайл принял практически ту же позу, – откинулся на спинку, сцепил руки на животе.

– Зато ты, как я вижу, быстро забываешь.

– О, нет! Нет, нет, нет, так не пойдет! – тварь зашипела раньше, чем он успел сделать хоть одно движение. – Видишь ли, милый, она пока жива. И ты, конечно, думаешь, что я ничего ей не сделаю, пока ты не позволишь мне пошевелиться. Но что если прекратить дыхание? Или занять чуть больше места внутри? От нее очень скоро ничего не останется. И ты будешь тем, кто не просто убил ее, но еще и лишил последних предсмертных судорог. Хочешь сыграть в это? Аааа!

На этот раз мы не уловили даже движения брови, но новая волна боли прошла через тело, заставила его забиться в конвульсиях, и сразу же схлынула.

Для меня это была просто боль.

Сущность же затряслась и не могла остановиться, а ее, – мои, – глаза полезли из орбит.

– Мразь…

– Уже не «любимый»? – Кайл ответил ей короткой и до крайности неприятной улыбкой.

У него было больше власти, чем мы обе могли предположить, но тварь, даже продолжая дрожать, улыбнулась в ответ.

– Всегда. Я же сказала, что давно тебя простила.

Он хмыкнул и сделал вид, что не расслышал.

– Далеко же ты забралась.

– Все мы стремимся домой, когда нам нужно зализать раны, – она снова отозвалась чуть нараспев, откровенно издеваясь.

В отличие от многих других сущностей, эта была полностью разумна. Сейчас она смотрела только на Кайла и чего-то от него ждала, и я решилась попробовать.

Всего один раз – на большее меня не хватит.

Тело дернулось, и мне даже удалось оторвать пальцы от подлокотников, но оно тут же навалилось сильнее, расширилось, заполнило собой так, что телу пришлось хватать воздух губами.

– Ух ты! Она у тебя упорная. Я знала, что тебе нравятся именно такие.

Кайл ничего не сказал, но немного сменил положение, садясь прямо.

Он не мог не понять, что случилось, как и того, что второй попытки уже не последует, но ничего не предпринимал.

Это значило, что время, отведенное им себе на раздумья, истекло.

– Чего ты хочешь? Мести? – он спросил уже совсем иначе, покойно и коротко.

Тварь улыбнулась.

Она рвалась с цепи, на которую он ее посадил, как бешеная кровожадная псина. Ее по-прежнему трясло от боли, которую он ей причинил. И все же она продолжала скалиться.

– Ты знаешь. С тех пор, как мы встретились, я хочу только одного. А ты меня даже не узнал. Это немного обидно. О! – она умолкла ненадолго, оборвав саму себя. – Я вижу, тот сопляк, что таскался за тобой, тоже еще жив. Не говори, что он тоже меня не помнит!

– Вспоминает каждый день, – на этот раз Кайл на ее улыбку ответил, дернул уголками губ.

Тварь развеселилась.

Она продолжала заполнять меня собой, как черный дым заполнял холл этого дома совсем недавно, и места для меня становилось все меньше.

– Я на это надеялась. Видимо, мой подарок пришелся ему по нраву. Как думаешь, твоей Эли подойдёт что-нибудь подобное? Тебе ведь нравится её радовать. Я бы с удовольствием поучаствовала.

– Элисон не твоя забота.

Кайл отозвался чуть высокомерно, но настолько невозмутимо, что на секунду мне стало легче.

Тварь тоже уловила интонацию, и ухмылка сползла с ее, – теперь уже точно ее, – лица.

– Сейчас как раз таки моя. И знаешь, что, Кайл? Она мне не нравится.

Это звучало как приговор, и я постаралась притихнуть, стать как можно более незаметной для нее.

Что бы Кайл ни собирался сделать, помочь ему я не могла, а значит, и мешать не следовало. Не нужно было еще сильнее ее злить.

Он же хмыкнул негромко, но очень выразительно:

– Ты меня не удивила.

Тварь… Эмери. Она назвала себя Эмери.

Лицо свело, когда она попыталась поморщиться.

– Нет. Тот щенок был просто противным. Его следовало проучить за самоуверенность, а эта… Она отвратительна.