Управленец

После продажи девяти оставшихся коней за границу прошло ещё некоторое время, прежде чем все забыли о том, что такие здесь вообще были. К тому времени конный рынок медленно стал захватывать конезавод некоего, ещё доселе неизвестного, фермера Эбура. Предприятие стало золотой жилой, однако, большая часть доходов шла в карман его истинного хозяина. Тот, будучи государственным чиновником, не имел права заниматься предпринимательской деятельностью, а, кроме того, встать во главе крупного частного конезавода, после всего случившегося, было бы равносильным чистосердечному признанию.

Из всего этого получалось, что после смерти своего делового партнёра господин Эбур становился полноправным хозяином конезавода и всех его доходов.

Об этом Горий подумал только сейчас, от чего впал в страшный гнев, смешавшийся с тихим ужасом. «Откуда ему это всё известно? — повторял он в голове. — Даже заместители Эбура были не в курсе, почему я так часто наведывался к их начальнику».

Возникшая на фоне всепоглощающего ужаса судорога не позволяла сглотнуть. Призыв сработал!

— Кто ты? — снова спросил заключённый, но на этот раз чувствовался вопрос совершенно иначе.

— Я Талльм, — голос, доносящийся из-под капюшона, полностью скрывавшего лицо, был совершенно обычным. Казалось будто с тобой говорит старый знакомый. — Я услышал твой зов.

Пытаясь выровнять дыхание, Горий уже тысячу раз пожалел о своей выходке. Расстояние между собеседниками исчислялось двумя-тремя метрами. Сокращать это расстояние никто не собирался. Страх не позволял приблизиться даже, не смотря на жуткое желание заглянуть под капюшон и разглядеть хотя бы глаза.

— Неужели боги слышат каждую молитву?

— Конечно нет. Большинство молится так, что и заметить то трудно. А вспышку твоего крика было видно издалека. Кроме того, ты принёс жертву.

— Какую ещё жертву?

— Собственную кровь. Ничего «вкусней» и не найти.

От выделенного особой интонацией слова стало не по себе. Заключённый вспомнил, как стряхнул кровь с руки на пол во время истерики. Вот тебе и жертва. Боялся запачкать и без того потерявшие эстетический вид рукава и теперь обнадёжил пришедшего наисерьезнейшими намерениями. (В оккультной практике приношение собственной крови считается высшей жертвой или в данном случае подписью: «на всё готов»).

«Соскочить не удастся, — мысли, одна мрачнее другой, штурмовали разум, — а надо ли оно мне? Соскакивать? Терять мне больше нечего. А жизнь моя и так, и так уже не в моих руках. Или виселица завтра или… даже боюсь представить, что со мной сделает это существо если я скажу, что он зря сюда явился. Выбора нет».

После глубокого и долгого вздоха пространство камеры (стоит сказать довольно сильно удивляло, что эти переговоры до сих пор не привлекли внимания тюремной стражи. Те, наверное, думали, что приговорённый узник сошёл с ума и до утренней казни входить в камеру смысла и нет) сотрясли следующие слова:

— Я согласен. Ты обещаешь помочь мне отомстить предателям?

— Более чем, — нотки предвкушения чувствовались в этих словах особенно чётко.

— Что я должен для этого сделать?

— Признай, что ты МОЙ.

Без особых усилий можно было понять, что нужно встать на колени. Вновь накатившее со страшной силой безразличие и отчаяние сделали так, что Горий не раздумывая воткнулся коленями в каменный пол. Неизвестный наконец сдвинулся с места, сделав несколько медленных шагов вперёд.

Отличная возможность разглядеть его. Голова медленно начала подниматься вверх. Пока не встретилась с охватившей её сверху рукой. Что-то с этой рукой было не так. Среди старых друзей стоящего на коленях был один человек, обладатель огромного роста. Его излюбленной шуткой было захватить голову одного из товарищей одной рукой и сжимая приговаривать, что сейчас треснет её как орех. Таким образом великан хвалился не только своим ростом, размером рук, но и богатырской силой. Те ощущения ещё были свежи в памяти, а потому сравнивая их с происходящим, Горий пришёл к выводу — эта рука была значительно больше. Как это вязалось с невысоким ростом пришельца было непонятно.

Поток мыслей прервала резкая боль в глубинах мозга.

Расплывающаяся картинка медленно начинала фокусироваться обратно. Пол, стена, тёмный угол камеры. А где пришелец? Осмотр каждого сантиметра помещения ничего не дал. Не удалось обнаружить даже следов на запачканном кровью полу, где стоял незнакомец.

— Показалось, — было непонятно: печалиться накрывшемуся спасению или радоваться нагрянувшему сумасшествию.

***

Оценка состояния потрёпанного разума проходила долго. В ход пошли все пришедшие на ум способы. От повторения изученного ещё в детстве стихотворения, до рисования фигур руками в воздухе.

«Ну он ведь точно был! Не мог я так быстро сойти с ума, — Горий отказывался это принимать. — Неужели спугнул? Но я же всё сделал как надо. Чего ему ещё нужно было?!».

Страх сменился гневом, а на смену тому постепенно приходило другое чувство. Медленно разгорающаяся внутри паника грозила вот-вот накрыть с головой.

— Я продал душу… — с озвучивания умозаключения началась новая безудержная истерика.

«Имея обречённое на умерщвление тело, я обрёк ещё и душу. Причём непонятно на что!»

Мысли о загробном мире захватили сознание. Тема, что обходит стороной всякий человек, далёкий от той линии, где находятся границы жизни и смерти. Сразу вспомнились рассказы деда, что приходилось слушать в далёкой юности. Дед, конечно же, не был первоисточником. Знания он черпал от жрецов, а те, через цепочку многовековой истории, получили её от самих богов. Уж те то знали, как обстоит дело на самом деле.

По преданиям человек состоит из нескольких элементов.

Тело, самый понятный элемент, служит материальной оболочкой большинства сущностей.

Жизненная энергия, питающая тело, берётся от рождения и окончательно рассеивается уже после погребения.

Душа служит носителем и источником человеческой сущности, его естества, памяти и чувств.

Окружающая душу энергия, чей потенциал и объём увеличивается с помощью специальных тренировок, поддерживает жизненные силы и служит источником магической мощи магов и прочих существ.

После окончания земной жизни человек переживает так называемый распад.

Тело отправляется в землю, сжигается или пожирается. Как повезёт. Жизненная энергия вместе с телом рассеивается. А вот душа и её сила отправляются в «Чертоги зеркал».

Там, душа человека предстанет перед судом. Неподкупным и беспристрастным. А судьёй будет… сам человек. Видимо боги посчитали излишним заниматься судом над смертными, а потому предоставили им право осуждать себя самим.

Осуждать, но не оправдывать. При этом, даже самый бессовестный и лицемерный в том месте осознает всю мерзость содеянного. Заглушить совесть будет нечем и ничто не сможет отвлечь от отражения в зеркале, где из раза в раз будут повторяться события из твоей жизни.

Кто-то в зеркале будет видеть плоды своих трудов и наслаждаться с чувством заслуженного отдыха.

Кто-то будет сожалеть о том, что не сделал больше добра, пока был жив.

Кто-то будет стоять, рыдая о делах своих.

А кто-то будет испытывать такое отвращение к себе, что начнёт себя истязать всеми доступными способами.

Яркие картинки, рисуемые воображением, нагнетали такой ужас, что Горий побледнел словно труп. Махинации, ложь и воровство. Он представлял, что его ждёт. Точнее ждало бы. Если бы он не продал свою душу в лапы неведомого демона. Теперь эта тварь вольна поступить с ним как угодно и вряд ли это будет что-то более милосердное. Не стоит ждать от подобных существ милости. И это давило больше всего. Надеяться на очередной призыв не приходилось, ведь теперь на нём стояла метка и никто из прочих богов не захочет вмешиваться, даже не смотря на жертвы. Тем не менее, ещё одна попытка состоялась. Безуспешно.

Всё оставшееся до казни время заключённый провёл в сменяющих друг друга истериках и бессмысленных гляделках со стеной. Пока, наконец, дверь камеры не открылась.

Сил для сопротивления уже не оставалось, и стражники без труда доволокли его до виселицы на городской площади. Собравшаяся со всего города толпа изрядно шумела и затихла лишь когда начали зачитывать приговор. Сам приговорённый не услышал ни слова. Оказавшись под лучами утреннего солнца, тот мгновенно нашёл среди выстроенных аккуратными рядами скамеек, фигуру своей жены. Та сидела рядом со своим любовником. Не в состоянии выдержать пристального взгляда поседевшего за ночь мужа, она плакала в покрытое узорами плечо соседа.

Накинутая на шею толстая верёвка грубо напомнила о происходящем, вернув в реальность. Повертев головой, висельник почуял чей-то взгляд с левой стороны. Это был его предатель-помощник.

В его глазах не читалось ни стыда, ни сожаления. «И тем хуже для тебя, ублюдок!» — резко вспыхнувшая ярость взяла верх. Понять причин предательства не удавалось до сих пор. Тем более гнусным становилось это предательство.

— Последнее слово, — со стороны раздалась фраза, сопровождаемая толчком в плечо. Приговорённый так увлёкся, что проигнорировал предыдущие призывы. Так что палачу пришлось подойти. — Говори уже!

Высокий мужчина в маске палача поймал на себе презрительный взгляд. Привыкать к подобному ему не приходилось. Фыркнув в ответ, он мотнул головой в сторону мол: «Говори».

Толпа, заполнившая всё видимое впереди пространство, замерла, дабы услышать, что скажет преступник.

— Предателям — СМЕРТЬ!

Горий несколько раз продумывал свою последнюю речь. Первые попытки начались ещё задолго до того, как он оказался в темнице. Он полагал, что в жизни надо быть готовым ко всему. В том числе и к казни. Но сейчас он сказал совсем не то, что планировал. В нём говорила ненависть. И только те, кому эти слова были адресованы поняли их смысл.

Мозолистая рука палача потянулась к рычагу…

***

Гула восторженной толпы слышно не было. А ведь именно её ожидалось услышать после того как механизм уберёт пол из-под ног.

Никакой боли не было. Ни вчерашние поединки со стеной, ни кусание рук, ни выдирание волос с головы не досаждали своими неприятными последствиями. Едва удалось прочувствовать накатившую лёгкость и некую, как её хотелось обозвать «свободу», как возникла вспышка. Неведомая сила стала хватать Гория за руки и тянуть в сторону. Точно нельзя было сказать, куда его тянут, так как всякая ориентация в пространстве просто исчезла. Да и разглядеть обстановку времени не хватило.

Руки существа, обжигающие своими прикосновениями, больно впивались то в предплечье, то в ногу. Постепенно нетронутых мест просто не осталось. Спустя несколько десятков, а может и сотен подобных нападений стало ясно — как бы тварь не старалась, Горий оставался на месте. Он почуял некую уверенность и немного успокоившись, взял себя в руки. Попытки отбиться от обидчика прекратились и сменились попытками его изучить. Жгучая боль от контакта с неудавшимся похитителем намекала на его огненную природу. Среди быстрых движений и шума всё-таки удалось что-то разглядеть. Тонкие длинные руки с костлявыми пальцами, человеческая голова… крылья. Ну или что-то похожее на них.