Ведьмак: меч и свирель

— Ваттгерн сильный. Вернусь на седьмой день, стая позабавится! — зарычал оборотень прежде чем развернувшись броситься к тёмной стене леса. Ведьмак не стал преследовать, тяжело упал на задницу и стал успокаивать дыхание.

— Ты цел? — испуганно проблеял бард, всё ещё стоя на коленях у входа в амбар.

— Водка осталась?

— Чего?

— Тащи водку, чтоб тебя, у меня колени трясутся! — рявкнул Вернер не поднимаясь с земли- И иди буди солтыса, расклад сильно изменился.

Будить Киприна не пришлось, не успел ведьмак осушить бутыль, а солтыс уже бежал к ним с группой Селковых милиционеров.

— Вы чего тут творите?! Шум, вой, крики, а вы просто водку распиваете! — ведьмак прервал негодования солтыса жестом.

— Тихо, Киприн, у меня новости и очень, очень нехорошие.

Когда они переместились в хату главы деревни Вернер всё подробно изложил солтысу.

— Это плохо. — подытожил бледный как смерть Киприн- Ежели всё так как вы говорите, мэтр ведьмак, мы в большой беде.

Ведьмак кивнул.

— Этот оборотень эльф, старшие рассы редко сталкиваются с подобными проклятьями, но если сталкиваются то выходит худо. Их нервная система крепче людской, они куда дольше сопротивляются звериному безумию. Вот и наш волчок сохраняет ясность мысли, использует тактический подход, более того он подчинил себе несколько других вервольфов. Полагаю собственного разума у них не осталось, но исполнять его команды они вполне способны.

— Святая Мелитэле! Они ж нас всех пожрут, всех. Хуже нильфов, от чёрных по лесам прятались, а от этих как спасаться. — прохрипел Киприн, становясь уже серо-зелёным.

— Успокойся, старый Ингвар из ведьмачей школы рассказывал о таком феномене. Он его назвал "Волчьим королём", сказал что это возможно если старый матёрый вервольф силой заставит одичавших подчиняться. Но есть уловка, стая у него, как уже сказал, дикая, есть одно средство от которого ликантропы теряют голову, становятся крайне агрессивными. На нашего эльфа едва ли сработает, а вот заставить его свору действовать бездумно сможет.

— Всё сделаем, мэтр! — горячо заверил Киприн

— Хорошо, я составлю список всего необходимого, рецепт не слишком сложный, думаю у вас найдутся нужные реагенты.

На утро у Антоана болела голова, а события минувшей ночи расплывались в памяти скрываясь за дымкой забвения. Ему даже пришлось приложить усилия чтобы убедиться в том что это не было сном. Ведьмак ушёл до его пробуждения и обнаружился на краю села граничащем с лесом.

— Что ты делаешь? — сонно пробубнил бард, но Вернер остановил его взмахом руки. Убийца широкими шагами мерил окружность от стены ближайшей хаты, бурча что то себе в бороду.

— Я не уверен в радиусе действия заклинания, не уверен что это вообще заклинание, похоже больше на бабкины причуды. — пояснил он осматривая отменённый им круг. — Собрать ингридиенты, связать из них чучело ребёнка, вереск на место сердца положить. Ещё и заклятие странное, на старшей речи но в переводе абсолютно несвязная белиберда.

— Я ничего не понял. — честно сказал поэт.

— Главное чтобы понимал я. — улыбнулся ему Вернер. — Ладно, подготовиться ещё успею, надо идти пожрать чего нибудь.

Дочка мельника которую, по видимому, солтыс приставил заботиться о гостях долго игнорировала канючещего песенками и игрой на краснолюдской свирели Антоана и подала ему нехитрый завтрак только после просьбы ведьмака.

— А ты стал дружелюбнее. — решился на откровенность поэт. Они расположились недалеко от своего амбара, подставив лица солнцу и мусоля данные на завтрак сухари с тоненькими шмотками сала.

— Я говорил, мне, вроде как, нравятся люди искусства. А то что ты вчера предупредил меня об опасности, умудрившись при этом не загадить исподнее я тоже ценю. — хмыкнул Вернер. Антоан улыбнулся похвале.

К полудню солнце стало неимоверно печь голову, а мошкара, сидящая в высокой, по колено, растительности и потревоженная идущими людьми, громко гудела над ухом так и намереваясь укусить. Антоан наконец окончил свои попытки пересвистеть её на любимой свирели и обратился к ведьмаку.

— Так что мы ищем?

— Полынь, бессмертник и в особенности вербену. Подозреваю что по сути только она нам и нужна. — пояснил Вернер- Она обладает удивительным эффектом для вервольфов, стимулирует выработку гормонов и приводит в состояние сексуального возбуждения, как мята для котов.

— Ты всегда говоришь так заумно?

Ведьмак пожал плечами.

— Старый Ингвар колотил меня каждый раз как я начинал изъясняться подобно скеллигским пиратам, вот и видать я и набрался.

— Кто такой этот Ингвар? — не выдержал бард.

Вернер вдруг посмурнел, но глянул на барда спокойно.

— Может потом расскажу, ищи траву.

Ведьмак то и дело присаживался, что то срывал, критически рассматривал, пробовал на вкус и клал в маленький подсумок на широком обшитом кольчугой поясе. Трубадур же в травах не разбирался и вместо этого просто расхаживал рядом с ним, придумывая новую песенку или поэму чтобы получить сегодня ужин.

В Селки вернулись только в сумерках. Вернер расширил зрачки, шёл быстро, обходя скрытые в траве булыжники и кротовые норки. Антоан запнулся почти обо всё на пути. Вымотанные жарой, бысто перекусили варёной картошкой и легли спать.

Так прошли шесть последующих дней, Вернер слонялся по округе, собирал какие то ингридиенты, изучал местность, объяснял местным как они должны поступить когда явятся чудовища. Бард ходил за ним хвостиком, по возможности помогая в чем либо, но в основном развлекая беседой или игрой на свирели, лютне, а то и простым скандированием стихов. Вернер оказался заядлым любителем браных трактирных песен и возвышенных баллад. Поэт часто слышал как он тихонько подпевает ему знакомые мелодии.

За шесть дней отношения между ними стали явно теплее, Вернер охотно рассказывал Антоану о чудовищах и с ухмылкой слушал о неуклюжих попытках барда захомутать очередную баронессочку или служанку из корчмы, как правило неудачных.

На седьмое утро поэт проснулся от резкого запаха трав, спирта и чего-то незнакомо. Ведьмак сидел на на улице, на холмике с которого свалился при первой битве с волчьим королём. Перед ним горел маленький костерок, в оранжевых отблесках которого виднелись мензурки, маленькие медные котелочки, латунные трубки и причудливых форм сосуды с бурлящими отварами. Антоан сразу вспомнил как знакомый краснолюд показывал ему самогонный аппарат, правда тот был во много раз больше и занимал едва не треть комнаты.

— Не подходи, испарения тоже бывают токсичны. — Остановил его Вернер.

— Это то самое? — с надеждой пролепетал поэт, заходя так чтобы ветер не дул на него. — Ведьмачьи элексиры? Ты что готовишь их на костре?

Ведьмак усмехнулся, видя выступающее на юношеском лице огорчение.

— А ты думал у нас в крепостях сидят целые группы алхимиков с чародеями на пару и бадяжат нам элексиры?

— Нечего смеяться, откуда же мне было знать? — надулся Антоан.

— Не обижайся, я просто пошутил. Лучше иди и притащи завтрак, вытяжку из бессмертника очень легко передержать, я не могу сейчас отвлечься. — примирительно ответил ведьмак, устремляя всё внимание на жидкость, бурлящую в одном из причудливых сосудов и конденсирующуюся через трубку в другом.

— Завтрак, даже не рассвело ж ещё?

— Правда? — Вернер поднял наконец голову и его зрачки, бывшие до того размером с необрезанный медяк, быстро сузились до вертикальных линий. — И правда, хм, тогда поспи. Сегодня будет трудный день.

Во второй раз бард проснулся от лучей солнца, пробившихся в немного раскрытые ставни. Вернер закончил приготовления элексиров и тоже сидел внутри амбара, с задумчивым лицом полирую серебрянный меч. Он уже был одет в свою куртку с кольчужными вставками и поясом, но латы пока покоились рядом на сене.

— Доброе утро. — зевнул поэт- Ты уже готовишься к бою?

— Пока нет. — угрюмо покачал головой Вернер- Дикие ликантропы лунарные существа, сомневаюсь что решатся напасть при дневном свете. Солнечным днём, как сегодня, они видят хуже.

Бард встал и подошёл к окну, на подоконнике стояли четыре бутылочки причудливой формы. На кажной из них болталлсь по маленькой бирке с надписью. "

Ласточка, гром, пурга, волчье масло" прочёл он надписи.

— Иди найди жратвы. — буркнул ведьмак, заметив как бард внимательно рассматривает бутылочки.

— А что будет с человеком если он это выпьет? — проигнорировал Вернера поэт, вертя в руках склянку с "громом"

— Ласточка тебе кровь прямо в венах свернёт. Либо копыта откинешь, либо останешься овощем на всю жизнь. Гром ускоряет сердебиение, насыщает кровь, делает мышцы сильнее. Но это у ведьмака, у тебя вызовет смертельную аритмию, или инсульт, от повышения давления в артериях. Пурга…

— Я понял, понял. — поспешил остановить его Антоан, ставя бутылек на место.

Вернер сегодня был особо хмурым. Даже когда бард принёс две миски овсянки на молоке с каплями мёда сверху, ведьмак съел лишь несколько ложек.

— Ты плохо выглядишь, переживаешь из за боя? — обеспокоился Антоан

— Конечно. — кивнул Вернер- Мне предстоит драться с весьма опасными чудищами. Да ещё и с волчьими мордами, курва их мать!

— Не знай я тебя, решил бы что ты волков боишься.

— А ты и не знаешь. Ибо я, и правда, их очень не люблю. — ведьмак помрачнел ещё сильнее.

Отставил миску с почти нетронутой кашей и начал быстро навцеплять на куртку пластины лат.

Закончив с ремешками и завязками, повесил на спину ножны с серебряным мечом и шагнул за дверь не сказав ни слова. Бард, решив что сейчас не самое лучшее время надоедать ведьмаку, спокойно доел обе порции и довольно потирая живот вышел на улицу.

День был неприятный. Небо хмурилось черно-серыми клубами туч, прохладный ветер забирался под одежду, а комары озверели пуще прежнего. "Август вступает в свои права" подумал Антоан, плотнее запахивая дублет.

Вернер нашёлся на том же месте, какое прежде измерял шагами. На поляне уже висело на вкопанной в землю жерди чучело из разных трав. Ведьмак критически осматривал его, рядом крутился явно взволнованный Киприн.

— Ну так как, мэтр, всё путево смастерили?

— Нормально, вереск в сердце положили?

— Да, конечно, вереск в сердце, вербену, всё как вы сказали! — Антоан заметил что у солтыса мелко дрожат руки.

Вернер кивнул, велел Киприну собрать народ и уводить в сторону тракта.

— Если… Когда я разберусь с тварями я выйду самый высокий холм и подам сигнал факелом, это будет значить что теперь в деревне безопасно. Если сигнала не будет Уводи людей, в двух днях на север есть другое село, идите туда.

Киприн согласно закивал.

— Ты- резко повернулся к поэту ведьмак- пойдёшь с ними. И не смей спорить! — добавил он видя выражение лица Антоана.

Несколько последующих часов в Селках царила суматоха. Кметы собирали пожитки поценнее, дети плакали и цеплялись за материнские подолы, не понимая куда и зачем они уходят, старухи причетали, а Киприн носился по округе покрикивая, ругаясь и охаживая нагайкой особо упертых болванов, отказавшихся покидать дома. Спокоен был только ведьмак, или хотел казаться спокойным. Он сидел на краю деревни, рядом с плетеным чучелом, вглядываясь в мрачную стену леса.