Прекрасная Елена

Это было несправедливо. Елене хотелось топнуть и завопить. Впервые яростно закричать: а был ли у неё выбор? Был ли у непутевой, неумелой дочери великой женщины хоть какой-то выбор? Разве не правильно было следовать воли родителя? Разве это было не то, чему их учили? Разве Елена была виновата, что у неё не было ни сил, ни власти, чтобы бороться? Леди Хайтауэр было легко так смотреть, пока за её спиной вил своё гнездо дракон.

Елена зажмурилась на секунду, желая смахнуть злые слёзы. Они ничего не знали. Никто из них не знал. Ни её участи, ни её горя.

Елена тогда стремительно убежала оттуда. Злая на леди Хайтауэр, на принцессу и на свою мать — на весь мир и сильнее всего на себя саму. В одиночестве своих покоев ей виделась клетка. Холодная и одинокая клетка, где даже собственных детей она могла видеть по расписанию.

В этой темнице она могла сжаться и утонуть в своих печалях, жалея себя и проклиная свою судьбу и мать снова и снова, будто Боги могли услышать её и даровать избавление.

— Я не дам вам справедливости, я в неё не верю, — сказал Лорд Слизерин, явившись ей одним утром.

Елена тоже больше не верила.

В саду было тихо. В столь раннее время здесь не было никого, и даже вечно куда-то спешащая Леди Когтевран ещё спала.

— У меня есть лишь предложение, которое гарантирует, что Ваши дети будут неприкосновенны.

Даже боги были не в силах дать ей справедливость. Но теперь Елена стояла перед выбором. Впервые он у неё был.

Принцесса Рейнира предлагала брак. Между ней, Деймоном и старшим сыном Елены. Конечно, всё, как у Таргариенов, как у Эйгона I. Два мужа: один для сердца и один для долга. Магические узы связали бы их так прочно, что ни принц, ни принцесса не смогли бы никогда причинить вред Эйгону, а Эйгон из такого положения не смог бы претендовать на престол.

Хороший ход. Несправедливый. Жестокий. Такой же, на который её когда-то заставила пойти мать, но выигрышный.

Елена думала, что никогда не будет, как её мать. Елена приказала найти Эйгона и привести к ней, привела в порядок и под светом звёзд и стеклянных свечей женила на принцессе Рейнире и принце Деймоне.

Елена не спросила мнения своей матери или короля, как и Эйгона, впрочем, тоже. Она знала, что утром будет гигантский скандал, и была готова сложить голову. И, даже если Эйгон в итоге возненавидел бы её, что ж… Так тому было и быть. Елена не собиралась жалеть. Она приняла нечестное и жестокое решение при том раскладе, который у неё был. О справедливости споют барды в своих балладах. У Елены никогда не было такой роскоши, и, возможно, стоило просто смириться.

Когда Альбион покинул последний Таргариен, Елена надела траурное платье и приняла из уст Лорда Слизерина клятву, что они ещё вернутся. Обязательно, что дети её и внуки будут жить и процветать. Однажды, когда от неё самой останется только пыль и трава.

Она не могла больше смотреть своей матери в глаза. Жизнь, которую она так ненавидела… А другой у неё и не было. Король, дети, нахальная принцесса и высокомерный принц. Жизнь. Несправедливая. Её.

Елена не могла перестать рыдать. Заботливые руки её фрейлины, леди Малфой, стирали слёзы и избавляли от покраснений, но Елене больше не было места ни в Красном замке, ни в Хогвартсе. Её мать хотела, чтобы она вышла замуж за какого-то лорда и продолжила королевскую династию.

Елена не думала, что способна испытывать такую ненависть, что её грудь будет распирать от ярости и горя, что она будет желать смерти собственной матери.

Лорд Слизерин вновь пришёл к ней с предложением. Он выглядел не лучше. Он предложил ей уйти. Сказал, что держит путь в Византийскую Империю.(5) Их наверняка заклеймят, думала Елена. Объявят изменниками или ещё хуже — влюбленными, чтобы прикрыть позор, чтобы похоронить в летописях их истории, чтобы никто никогда не поверил их словам.

Елена оставила правду своей верной фрейлине и исчезла в один из дней, будто её никогда и не было. В качестве прощания она прихватила с собой диадему, которой так гордилась мать и которую она украла у Таргариенов.

Жизнь была так несправедлива. Елена научилась с этим жить.