Огонёшка
- Автор: Маргарита Агашина
- Жанр: Детская проза
- Дата выхода: 2024
Читать книгу "Огонёшка" полностью
* * *
Инна подняла голову от тетрадки и увидела: за окном, на Аллее Героев, падали крупные мохнатые снежинки.
Первый снег! Инна подошла к окну. Пушистая белая пелена уже прикрыла асфальт и скамейки на аллее. На тонких и тёмных веточках берез и тополей выступил нежный пуховый кант. Лёгкая снежная шапка лежала на крыше телефонной будки, стоявшей против Инниного окна. И вдруг Инна увидела, как по первому снегу, оставляя за собой неуклюжие следы, бежит к автомату Толька Суханов. Без пальто, в одной только ушастой шапке, размахивая какой-то бумажкой, Толька влетел в будку и закрутил диск автомата.
«Интересно, кому это он так срочно звонит…» — подумала Инна.
Рядом, на столике, зазвонил телефон. Инна сняла трубку.
— Можно Инну к телефону? — раздался не по-Толькиному вежливый Толькин голос.
— Суханчик! Что случилось? — закричала удивленная Инна, глядя на Тольку через окно.
— Вося! Я стихи написал. Слушай…
Каким необыкновенным был этот день! И первый снег. И диспут! И этот разговор с Толькой, как по видеотелефону, о котором она недавно читала в журнале «Техника — молодежи». Она слушала и думала о далёких лунатиках, которые там, у себя на Луне, совсем как Толька Суханов, не знают своей лунной математики, и о том, что у этого двоечника Тольки все-таки хорошая, пионерская душа…
А за окном, на Аллее Героев, падали крупные мохнатые снежинки, засыпая тонкие березы, стройные ёлочки и неуклюжие Толькины следы.
Вторая четверть самая короткая: не успеешь оглянуться, а уже и декабрь кончается. И уже по всему городу несут ёлки: кто в обнимку, кто на плече. А ёлки машут пушистыми маковками, словно манят за собой, — не хочешь, да пойдешь! А и уколются, так не больно, а так — по привычке: ёлка, да чтоб не кололась!.. На всех балконах ёлки. На улицах ёлки. В троллейбусах ёлки. У базаров очереди за ёлками. Не город, а хвойный лес! Скоро Новый год!!!
Вторая четверть самая короткая и самая вредная: как ни коротка она, а кое-кто, умеючи, успел нахватать двоек за её короткие зимние дни! Конечно, без двоек ни одна четверть не обходится. Не дожили ещё до такой сознательности. Но в любой другой четверти исправить двойку не проблема! Как почувствуешь, что четверти конец, садись — зубри, а потом бегай за учителем, проси, уговаривай, чтоб спросил. Клянись, что это в последний раз, что ты осознал свои ошибки. Ни один учитель не устоит — спросит! Вот тебе и нет двойки! Так все всегда делают… Только во второй четверти всё не так. Спросите любого двоечника, он вам то же скажет… Потому что в конце второй четверти по всему городу, как в лесу, пахнет хвоей. И несут по улицам ёлки. И на всех балконах ёлки. И в трамваях тоже ёлки. И никаких сил нет учить алгебру или историю. И как ты ни старайся, сколько над учебниками ни сиди, в голову лезет одна-единственная мысль: скоро Новый год!
Новогоднее столпотворение началось в шестом «А» дней за десять до каникул.
Перед последним уроком в класс забежала старшая вожатая Татьяна Сергеевна.
— Ребята! Вашему классу выпала честь…
— Ну, раз выпала честь, значит, опять или лом собирать, или ещё что-нибудь в том же духе! — перебил вожатую Толька.
— Не угадал, Суханчик! Не угадал! Сегодня вам выпала, по-моему, очень весёлая честь.
И от этих слов вожатой, и оттого, что она сказала не «Суханов», а «Суханчик», всем стало весело.
— Надо в зале на стенах лампочки переменить. Понимаете, мы к Новому году достали разноцветные лампочки. Чувствуешь, какая красота будет! — Татьяна Сергеевна весело дёрнула Тольку за вихор и, зажмурившись, продолжала: — Люстру погасим, и будут гореть только по стенам разные-разные огни: зелёные, красные, золотые…
Толька тоже зажмурился и крикнул:
— Серебряные?
— Ой, Танечка Сергеевна! Это нам не честь, это нам радость выпала… — пискнула Наташа.
Тала Стрепетова сказала:
— Ты, Наташка, такая у нас чувствительная! Только бы тебе умиляться! Подумаешь — «радость», «честь»… Не всё ли равно — честь или радость, лишь бы весело было!
Тут Толька, услышав слово «честь», вспомнил свою любимую песню и гаркнул на весь класс:
Трусов плодила наша планета.
Все же ей выпала честь! Да-да!
И все подхватили:
Есть мушкетеры, есть мушкетеры,
Есть мушкетеры, есть!
Все пели и смеялись. Всем было так весело, словно уже пришёл праздник и уже вспыхнули яркие ёлочные огоньки.
После уроков все помчались в зал. Никто не сказал, что ему или некогда, или надо в музыкальную школу, или ещё куда-нибудь! Всё-таки ёлка есть ёлка — все ее любят: и девочки, и мальчики, и большие, и маленькие.
В зале, возле сцены, стояла на двух сдвинутых стульях огромная коробка. В картонных гофрированных упаковках лежали лампочки. Упаковки были похожи на маленькие гармошки. Из каждой гармошки выглядывала цветная лампочка, гладкая, как огромная стеклянная бусина. На подоконнике стояла Татьяна Сергеевна и, вытянувшись и поднявшись на носки, ввёртывала зелёную лампочку в трехрожковое бра. Видно, и ей, как девчонке, просто не терпелось скорей погасить люстру и включить цветные огни.
Все сразу налетели на коробку. Поднялся такой шум, как в тот памятный день, когда в школьный буфет, по ошибке, раз в жизни привезли мороженое… Но все успокоились быстро, потому что лампочек было много, и каждому досталось по две, а то и по три лампочки. Работали быстро и молча. В зале было тихо. Девочки держали с двух сторон расшатанные стулья, поставленные на старые парты. А мальчики, стоя на этих стульях, засовывали в карманы курток и брюк старые лампочки и укрепляли новые, которые им подавали снизу.
В тишине было слышно, как скрипят стулья. И на каждый скрип девочки испуганно ахали, а мальчики снисходительно говорили:
— Это нам что! Подумаешь!
— Мы и повыше залезали…
И ещё что-то похожее.
Конечно, никто не боялся, что мальчишки упадут. Во-первых, все они, действительно, лазали и повыше и прыгали не с такой высоты. Во-вторых, девочки так крепко держали стулья, что и захочешь — так не упадёшь! Но всем было приятно видеть, что мальчишки дружно работают и стараются. И казалось, что они всегда такие старательные и дружные. И как же было не поахать, не поволноваться и не попереживать за таких хороших мальчишек!
— Ой, девочки, всё так хорошо, как будто мы опять жёлуди собираем, — тихонько вздохнула Наташа Парфёнова.
— А у нас всегда бывает хорошо, когда наши мальчишки на людей похожи, — откликнулась Инна и ещё крепче ухватилась за стул, который держала вместе с Наташей. На стуле стоял Саша Антошин. Он посмотрел на девочек сверху вниз:
— А мы всегда похожи на людей, когда делаем дела! Дела-а… — многозначительно протянул он.
— И никакой говорильни, — подхватил Толька, который не мог не ввязаться в разговор.
— Дела! — ещё раз повторил Саша. — А без нас вон они, ваши дела, на сцену выскочили. Видали? Все работают, а она…
Все посмотрели на сцену. Освещённая цветными огнями, стояла на сцене Тала Стрепетова. Она сунула руки в гофрированную гармошку из-под лампочки, словно это была муфта. Она улыбалась и вертела этой гармошкой направо и налево, совсем как Людмила Гурченко в фильме «Карнавальная ночь». Увидев, что все смотрят на неё, Тала притопнула каблуками и пошла по сцене весёлым, танцующим шагом. Остановившись у самого занавеса, Тала шевельнула плечом, вытаращила круглые глаза и стала ещё больше похожа на Людмилу Гурченко.
Я вам песенку спою про пять минут.
Эту песенку мою пускай поют!
Конечно, все сразу бросили работу и уставились на Талу. Толька Суханов сидел на своём возвышении и держал в руках такую же, как у Талы, упаковку от лампочки. Но у него она была, конечно, не муфтой! Перебирая пальцами по картонной гофрировке, Толька играл на воображаемом баяне и пел вместе с Талой:
Пять минут — так немного.
Он на правильном пути,
Хороша его дорога!
— Стрепетова! Суханов! — В дверях зала стояла сердитая Александра Викторовна. В руках она держала классный журнал. Стало тихо.
И в этой тишине Александра Викторовна сказала усталым голосом:
— И как вам только поётся! Ведь я только что с педсовета. У тебя, Стрепетова, по всей математике в четверти двойки намечаются.
— Александра Викторовна, так это же вторая четверть! — сказала Тала.
— Ну и что?
— А то, что в третьей четверти я всё исправлю! А вторая — самая короткая и самая вредная: двоек нахватаешь, а исправлять некогда…
— Как это некогда? Ещё десять дней впереди. Занимайся, повторяй, можно всё подготовить.
— А когда же я буду к ёлке готовиться?
— Нет, с тобой невозможно говорить! — не выдержала Александра Викторовна. — И вообще, я удивляюсь: вы ищете небывалых дел. Я не против, ищите! Но грош цена всем вашим самым небывалым делам, если у нас в классе будут неуспевающие… Ведь ваше первое дело — учёба! Это же само собой разумеется. Мне об этом и говорить-то вам надоело! Ну хоть были бы вы у меня какие-нибудь тупицы, а то ведь вы все — один к одному… Да неужели вы хуже шестого «Б»?
— О, шестой «Б»! — перебила Александру Викторовну вожатая. — По шестому «Б» в учёбе вся школа скоро начнёт равняться! Они теперь без троек учатся, а про тройки, знаете, как говорят? «Тройка — это серость, это посредственность. Что может быть хуже серости?»
— А вот, выходит, мы со Стрепетовой даже серости хуже… — попробовал Толька отшутиться.
Но обиженной Тале было не до шуток:
— Подумаешь, какие передовые! Они это про тройки не сами выдумали, а в «Пионерке» вычитали. А мы, если возьмемся, так тоже… Правда, Суханчик?
— Да я что? Да я — пожалуйста… — пожал плечами Толька. — Но лучше, если за меня кто-нибудь возьмется такой, у кого сильная воля. А то один я буду теперь про ёлку думать, про эти вот лампочки разноцветные…
— Кстати, я забыла вам сообщить, — сказала Александра Викторовна, — в этом году ёлка у нас будет не утром, как всегда, а вечером. Большие вы стали. Вот нам и разрешили устроить ёлку вечером и даже что-то вроде «Голубого огонька» — ну, там столики под ёлкой, чай, печенье, чтоб было не по-казённому…
И тут началось такое, что не придумаешь!
Все забыли не только об успеваемости, но и о разноцветных лампочках! Все прыгали, скакали, кружили по залу Александру Викторовну и Татьяну Сергеевну и так кричали «ура», что в зал заглянула уборщица тетя Дуся. Она начала было стыдить всех за такое безобразие, но, увидев, что вместе с ребятами танцуют вожатая и учительница, смолкла, заулыбалась и вдруг спросила радостно:
— Да неужто кто на Луну полетел?
Всю жизнь им говорили: «Большими станете — будете вечера устраивать. А пока для вас и утренник хорош». Как лом собирать, так другое говорили: «Вы уж не дети!». А как праздник, так сразу: «Малы ещё для вечеров, и утренник сойдет».
И вот наконец-то и у них будет вечер! Не утренник, а вечер!
— Это будет такой вечер, такой вечер! — кричала Тала. — Лучший вечер в мире. Самое главное, чтоб было как в «Голубом огоньке»: столики, чашечки и кофе…
— Конечно, это не самое главное, — перебила её рассудительная Катя. — Но, конечно, будет жалко, если без столиков. Ведь можно всё украсить. Да под нашими разноцветными лампочками! Знаете, какая будет красота!..