Дань

«Я привела вас сюда» - возражала Эйлин.

«Каждый из нас считает честью умереть за Сайхан Эмегтэй».

- Кровь! Мне нужна твоя кро-о-о-овь! – завыла ведьма и подскочила к Раену.

Тот покорно, словно баран на скотобойне, подставил руку под кинжал жрицы. Горячие капли падали на верхушку посоха, но камень не засиял, как в былые времена, а едва-едва засветился.

- Ты больше ни на что не годишься, северный князь! – завопила старуха. – Я возьму ее! Ее! Вот чья кровь нужна нашему хозяину!

Эйлин отшатнулась, налетев на оторогов, и тут же отпрянула снова. Етугай дернулся в путах, но держали его крепко, на совесть. Не имея способности мыслить, чудовища выполняли приказы честно.

- Здесь ничто не происходит без моего приказа! – теряя остаток самообладания, закричал на жрицу Раен. – Я главный советник темного бога! Мне он обязан своим воскрешением на Элитаре! На алтарь воина, а ты, старуха, верши свой ритуал!

Дикий стыд испытала княжна за то, что в ее венах текла та же кровь, что и в венах брата. Не бывало в Калише князей предателей! И дед, и отец честно служили своему народу.

- Опомнись! – просила она. – Ты же позор нашего рода! Ты непросто запятнал свою честь, но и очернил душу, брат!

Княжна сама бросилась на помощь саинарцу, но что она могла? Драться Эйлин не умела никогда, ее сила всегда была в словах утешения, которые она неизменно находила для любого нуждающегося, в правде, в милосердии и сострадании. Но сейчас… Лучше уж она взойдет на алтарь вместо него.

- Эйлин, не смей! – закричал Етугай.

- Не делайте этого, эмегтэй! – вторил ему ратник.

А Раен, он успел перехватить ее. Как бы отчаянно не боролась девушка, но брат был сильнее. Он прижал ее спиной к себе и прошептал на ухо:

- Не так быстро, сестренка. Ты умрешь сегодня, но чуточку позже.

- Держи ее руку, княже! – зашипела старуха и обернулась к ним. В одной руке она держала мерцающий посох, в другой окровавленный ритуальный кинжал.

Нет, Эйлин не собиралась сдаваться. Даже когда силы отказывали ее телу, с ней всегда оставалась вера.

- Отец-Заступник, никогда не просила тебя с такой надеждой, но сейчас молю, помоги добрым людям избежать рабства темного бога, не дай ему осквернить нашу землю, закрой ему путь на Элитару.

Крючковатые пальцы с длинными грязными обломанными когтями уже коснулись ее кожи.

- Отец-Заступник, молю… - прошептала она и зажмурилась, ожидая вспышки боли в руке, но ее не последовало.

В свой последний час Эйлин должна была думать о тех, кто рядом, за кого она возносила молитвы, но мысли были об ином. Воспоминания все время возвращались в степь, княжну преследовали серые, словно грозовое небо, глаза, и нигде она не могла укрыться от их пронзительного взгляда. Да и хотела ли? Девушка не боялась смерти, лишь бы жил он – тот, кому навеки была отдана ее любовь, и ее сердце. Тот, который не оценил даров, просто не приняв их. И все равно Эйлин желала ему лишь счастья, в тайне надеясь встретиться с ним когда-нибудь в высших чертогах и хоть краем глаза еще раз посмотреть на любимого.

Она так задумалась, что не сразу осознала, что еще жива и даже невредима, а потом услышала ЕГО голос:

- Отпусти девушку! Иначе жрица попадет прямо в лапы вашему богу!

- Силы не равны, Хан… - прорычал брат и сдавил талию княжны так, что она охнула от боли и невольно распахнула глаза.

ОН пришел. Он пришел за ней, Эйлин это чувствовала и знала точно. Он принял дары. Он понял. Он полюбил.

- Кайсар… - едва слышно, одними губами произнесла княжна.

Хан держал старуху на весу, приподняв от земли на добрый метр, удерживая за тряпье, служившее ведьме одеждой. Тощие, давно не мытые ноги болтались, тщетно пытаясь отыскать в пустоте точку опоры. Жрица вопила и сыпала проклятьями, но без посоха с оком Октариса, которым тоже завладел саинарский правитель, она была бессильна, жалка и немощна.

- Отпусти девушку, и я, так и быть, подарю тебе быструю смерть, - повторил свои требования Кайсар.

- Это ты станешь выполнять любые мои требования! – выкрикнул Раен, и княжна почувствовала сталь у своего горла.

Но такой расклад не понравился не только всем саинарцам, но и Октарису. Очевидно, Проклятый бог считал своими всех, кто переступал границы невидимого круга. Над алтарем появилась темная дымка, и заклубился красный туман.

Взгляд калишского князя стал испуганным, глаза забегали, и он быстро поправился:

- И требования моего хозяина!

Но было поздно. Темный бог проснулся и требовал жертв. Эйлин спиной ощутила, как брат задрожал и дернулся. Короткая вспышка боли, и по шее потекло что-то горячее и липкое.

- Хайрат эхнер… - прошептал Хан и, отправив визжащую жрицу на алтарь вместе с ее посохом, бросился к девушке.

Раен просек его маневр и с силой отшвырнул от себя сестру так, что ударившись о каменную стену, девушка лишилась чувств и рухнула на землю. Сам же княжич обнажил меч.

Сила богов рвалась в бой, и Кайсар был полностью солидарен с ней.

- Ты ответишь за любую боль, которую причинил ей, - прищурился он и тоже выхватил оружие.

- Силы неравны, Хан… - все еще надеялся Раен, но он не учел одного…

То, чего боялись отороги, то, что пробуждало в них крупицы разума и страх, то, что позволяло управлять ими, напитанное кровью северного князя, сгинуло в алом тумане алтаря вместе со старой жрицей. И теперь силы Проклятого бога постепенно приходили в себя, ощущая полную свободу действий и… ГОЛОД. Нечеловеческий голод, который они чувствовали всегда. Точнее, он заменял им все иные чувства, заставляя двигаться вперед и уничтожать все живое.

Но теперь их некому было остановить.

Саинарец, которого чудом не принесли в жертву, успел воспользоваться замешательством, и теперь четверо ратников и Етугай были свободны.

- Выводите людей! – крикнул он двоим саинарцам.

Те не посмели ослушаться и поспешили к решетке в конце пещеры, за которой сидели полуживые от страха немощные пленники.

Сам джинхар с другими двумя воинами бросился наперерез оторогам, став живым заслоном между людьми и чудовищами.

- У нас нет шансов… мы умрем… - промямлил Раен.

- Или сражайся, как мужчина, или отправляйся к своему богу, северянин, - процедил Хан. – Я бы давно прикончил тебя, но в сердце Эйлин все еще жива любовь к тому, кем ты был давным-давно.

- Мы все умрем… - снова, дрожа всем телом, прошептал калишский князь. Ужас настолько сковал его, что меч выпал из рук и со звоном покатился по полу.

Этот звук привел всех в движение, и завязалась битва. Больше всего Кайсару хотелось броситься туда, где все еще без движения лежала ОНА – та, к которой через пространство рвалось его сердце, та, что без боя победила Великого Хана, та, что стала владычицей его души, цепко ее удерживая в своих крошечных ладонях. Его Эйлин, его единственная любимая жена на все века и до скончания времен. А он? Он просто мужчина, который наконец понял, что значит любить. Кайсар хотел быть рядом, но понимал, что троим его воинам не выстоять против двух десятков оторогов рядом с местом их силы, ибо Проклятый бог не дремал.

Он устремился на помощь, оставляя позади трусливого князя. Вряд ли Раен способен оправиться от ужаса так скоро. Хан был поражен столь заметной разнице: сестра – свет, на который хотелось лететь каждому, честь и совесть, отвага и искренность, милосердие и добродетель, брат – тьма, предательство и ложь, трусость и пустое тщеславие… Словно не одни родители, не одна кровь, не одно небо и боги создали их и воспитали.

Бились жестоко. На кону стояли не только жизни, а само существование родного мира. Уже двое саинаров отправились в высшие чертоги, приняв славную смерть в бою. Но и оторогов стало вполовину меньше. Кайсар и Етугай, как в начале их пути, спина к спине, отражали удары и наносили свои, все новые и новые, сея смерть среди порождений Проклятого бога.

Джинхар видел, как появляются отороги и поначалу несколько медлил, добивая врага, но потом понял – ничего человеческого в чудовищах не оставалось. Оставляя тела Октарису, высшие силы спасали бессмертные души хороших людей.

- Еще четверо, - хрипел Кайсар, наблюдая как рассыпался в прах труп предыдущего оторога.

- Трое! – отвечал ему Етугай.

Раен пришел в себя, когда оторогов почти не осталось. Зато все еще были живы два саинарца – Хан и зеленоглазый Етугай, что прибыл с сестрой и путал его планы. Начать князь Калиши решил именно с него. Он осторожно нащупал свой меч, беззвучно поднял его с пола пещеры и только потом, испытывая обиду на весь свет за свои неудачи, прошипел:

- Умри…

Он бросился на джинхара, вогнав меч в грудь доблестного воина по самую рукоять. Раен пытался отбросить противника на алтарь, но, даже умирая, зеленоглазый цепко держал его. И они отправились к Проклятому богу вместе.

- Етугай! – Кайсар успел схватить руку друга в последний миг, прежде чем красный туман полностью поглотил тела князя и его лучшего нукера.

Хан не собирался сдаваться и тянул, что есть сил, пытаясь спасти хотя бы тело. Но черные щупальца потянулись и к нему, скрутив словно толстыми веревками. Даже сила Матери Всех Степей не могла справиться с жаждой Октариса.

Эйлин глухо застонала и села, распахнув глаза. Она обомлела от страха, когда увидела темные путы, спеленавшие Кайсара. Проклятый бог медленно но уверенно затягивал Хана к себе.

Нет, княжна не могла этого допустить, потому что такой исход был неправильным, потому что… она любила этого невозможного мужчину… потому что не представляла своего существования без него.

- Прости меня, Отец-Заступник… пойми бедную свою Эйлин и от всего сердца прости ее… я не могу поступить иначе… - прошептала княжна.

Она вскочила на ноги и закричала:

- Кайса-а-а-а-ар!

Девушка бросилась за ним на алтарь Проклятого бога, ощущая, как темнота поглощает ее. В последний миг руки хана и княжны встретились, и не было такой силы ни в одном из миров, чтобы разлучить этих двоих.

Когда двое саинарцев, которые помогали пленникам спастись от оторогов, вернулись в пещеру, то никого в ней не застали. Лишь зловещий туман клубился над алтарем.

Мужчины застыли в нерешительности, не зная, что предпринять. Они привыкли смотреть в лицо врагам, а тут…

Но время все расставило по местам. Резкая вспышка света прорезала алые клубы, заставив их исчезнуть. Черная плита алтаря треснула и стала обычной серой, как все камни вокруг.

И, как потом они не раз пересказывали любому желающему, на этой плите сидели два призрачных зверя – золотая лесная рысь и серебряный степной барс. Они жались друг к другу, словно не могли иначе существовать.

Вторая вспышка света, и на месте зверей стоят их Хан и его хрупкая эмегтэй Эйлин. Нежность, с которой Кайсар смотрел на девушку, заставила бывалых воинов покраснеть и потупиться.

- Будь со мной, мое северное солнце, - прошептал мужчина.

- Как долго? – тихо спросила княжна.

- Вечность, - ответил он.

- Буду, - пообещала Эйлин.