Возродившийся

Глава 9

Осень подходила к концу и с каждым днем Дмитрий нервничал все сильнее. Задуманный им План все никак не запускался, хотя как ему казалось он для этого сделал все необходимое: вращается в широком студенческом круге, то есть пересекается со всеми курсами и даже зацепку на себя дал — связь с проститутками. Но «поклевки» все не было.

«Или они не сообщили обо мне своему куратору? — подумал Носов. — Да нет… ерунда. Не мог я так сильно на них впечатление произвести, что они меня пожалели, хе-хе… хоть одна, да заложила».

Дмитрий каждый раз посещая проституток (денег на них потратил тьму, а чтобы залегендировать их наличие, стал шабашить на разгрузке вагонов, заодно подкачался) все ожидал, что вот нагрянет какая-нибудь группа неравнодушных граждан и его начнут вербовать под угрозой исключения из комсомола, а то и вовсе исключения из института с «волчьим билетом», с коим вообще больше никуда не поступить.

— Может моя ошибка как раз в этом? Дескать недостаточно морально стойкий? И надо было изображать из себя идеального комсомольца?

Но еще раз хорошо подумав, Носов пришел к выводу, что все правильно сделал. Это в МГУ или МГИМО он строил бы из себя истинного арийца, то бишь верного ленинца без порочащих связей и прочих изъянов. Здесь же нужно дать на себя зацепку. Тем более что связь с проститутками он тоже залегендировал, благо как раз разговор с ними состоялся на эту тему.

— А зачем ты к нам ходишь? — с некоторым удивлением спросила как-то раз Вика после очередного затяжного марафона. — Мы конечно рады… со всех сторон, хи-хи… Но с твоими внешними данными, давно бы нашел подходящую девушку, на любой вкус, на тебя ведь половина института облизывается, только помани. Ладно если бы был уродом или извращениями какими баловался, что простые девушки могут не понять… а так непонятно.

— Не готов я пока к серьезным отношениям, а они будут подразумеваться, как само собой разумеющиеся в случае перехода в горизонтальную плоскость. Ломать кому-то жизнь? Дескать поматросить и бросить? Нет… дело даже не в том, что это проблемы по комсомольской линии и отчислить могут, а просто не могу пойти на такую подлость. Так что лучше напряжение сбрасывать с вами.

— Ну, есть ведь вариант встречаться с не столь целеустремленными… некоторые тоже хотят много и часто, как вы мужики говорите: слабые на передок.

— Да какие там встречи⁈ Ныкаться по темным закоулкам с быстрым перепихом? Не… есть в этом что-то животное… я все же предпочитаю по-человечески, что называется с чувством, толком и расстановкой.

— Мы это заметили!

— Тогда продолжим… видишь, уже готов как пионер!

Так что с моральной точки зрения он не то что не замарался, но чуть ли не праведник. Но это если подобные доводы «жрицами любви» были кураторам доведены. Но сомнения все равно оставались. Довели-ли? Хватит этого, чтобы его попытались прихватить? Ну не знал он как работает КГБ и по каким критериям отбирают студентов коих подвергают вербовке. А именно в том и заключался первый пункт Плана — обратить на себя внимание куратора от КГБ.

— Значит нужно прогреметь на весь институт… Вот только как?

Ясно тут одно, нельзя вести откровенно антисоветские речи. Это его похоронит. Точнее План.

Но случай все же представился. Жизнь, она то и дело подбрасывает оные, главное вовремя понять, что это оно и воспользоваться. Носов понять смог.

Все дело в том, что один из его сокурсников, дабы повысить свои акции в глазах противоположного пола, не придумал ничего лучше, как прийти в институт в джинсах. Они в это время начали завоевывать популярность, на фоне общего студенческого фрондерства. И надо же такому было случиться, что именно в этот день, решила устроить внеплановую проверку внешнего вида студентов Даздраперма.

Стоило только ей появиться в дверях, как по аудитории пронесся едва слышный стон, будто привидение дало о себе знать.

— А это что такое⁈ — буквально завизжала она, и словно телепортировалась к несчастному студенту. — Я спрашиваю: что это такое, молодой человек⁈ Что это на вас⁈

— Штаны…

— Что это за штаны⁈

Студент откровенно стушевался, а эта Сперма продолжила бушевать, словно наслаждаясь зашуганным видом паренька, что готов был провалиться сквозь землю и если мог, то непременно сделал бы это.

«Может и правда получает удовольствие от унижения ребят? Есть такие моральные уроды даже среди преподов…» — подумалось Дмитрию.

— Это не просто штаны⁈ Это джинсы⁈ Как вы могли прийти в институт в джинсах⁈ В этих мерзких штанах пропагандирующих буржуазный образ жизни! Где ваша комсомольская сознательность⁈ Вы ведь комсомолец⁈

— Д-да…

— Это ненадолго! Я непременно поставлю вопрос о вашем исключении из комсомола!!! И даже исключения из института! Потому что не может человек преклоняющийся перед буржуазным Западом быть советским учителем! Чему такой как ты может научить советских детей⁈ Такому же низкопоклонничеству?!!

И тут Дмитрий решил вмешаться, пока парень не грохнулся в обморок от ужаса. А то вон как побледнел. Оно и понятно, сейчас исключение из комсомола — приговор.

— Прошу прощения, но вы неправы.

— Что?.. — аж вздрогнула Даздраперма, а потом взвилась еще сильнее, хотя, казалось бы, куда уж больше. — Кто это сказал⁈

«Да блин, она словно сержант-инструктор из фильма „Цельнометаллическая оболочка!“» — мысленно засмеялся Носов.

— Я. Студент Владлен Громкий.

Так же Дмитрия позабавили лица остальных студентов, что посмотрели на него, как на смертника или психа.

— И в чем же я неправа⁈

— В том, что джинсы являются проявлением буржуазности. Так вот, я вам говорю, что все строго наоборот. Это проявление солидарности с американскими рабочими и крестьянами.

— Вот как⁈

— Да. И если вы мне дадите пару минут, чтобы аргументировать свою точку зрения, я это сделаю.

— Ну давай, аргументируй!

— Благодарю. Итак, товарищи студенты, прежде чем понять, что я имею ввиду, нужно немного обратиться к истории и узнать, как же появились эти джинсы. А появились они на переломе эпох, когда парусные корабли сменялись паровыми. Паруса уходили в прошлое и фабрикантам нужно было куда-то эту парусину девать или разориться прекратив производство. Разоряться капиталисты понятное дело не желали и из этой ткани решили делать одежду для рабочих. Парусина ткань грубая, одежда из нее получалась не слишком хорошей, но с ней немного поэкспериментировали и получили более приемлемый вариант, что мы сейчас знаем как джинсу. Прочная и дешевая. Чтобы грязь была не так хорошо видна, ее покрасили самой дешевой из возможных красок — берлинской лазурью. Потому все джинсы синие. Любой другой цвет удорожал конечный продукт в разы. И одежда из этой ткани за свою дешевизну стала популярна среди американских рабочих и крестьян. Чтобы вам был понятен уровень этой одежды, надо привести аналог советского продукта. Скажите товарищи, что столь же популярно среди советских рабочих и крестьян?

Студенты естественно промолчали. Как молчала и Даздраперма.

— Я отвечу. Кирзовые сапоги.

Прозвучало несколько сдавленных смешков, кои тут же смолкли, стоило только преподавательнице истории КПСС шевельнуть в сторону смешливых студентов головой.

— Да, кирзовые сапоги. Столь же дешевые и прочные. Вы уж мне поверьте, я в них три года отходил. Сносу им нет. Так что на мой взгляд было бы уместным носить джинсы в пару именно с данной обувью. Другое дело, что американские капиталисты смогли облагородить свои синие штаны, налепив клепки куда надо и не надо, да пришив кусочек кожи от отходов кожаного производства, затраты копеечные, а продают с большой наценкой, выбивая из покупателя те самые пресловутые триста процентов. Увы, но мы этим заморачиваться не стали, хотя могли бы из кирзы делать скажем ботинки или туфли и тогда образ был бы полностью завершенным.

Снова послышались смешки.

— Так что да, я утверждаю, что данный студент является настоящим комсомольцем, ибо приобретя джинсы он показывает не приверженность буржуазному образу жизни, а свою солидарность с угнетаемыми капиталистами американскими рабочими и крестьянами, что не способны себе купить костюм, а вынуждены даже вне работы ходить в рабочей одежде.

Когда Носов закончил свой спич, тишина стояла еще минуту. Наконец Даздраперма опомнилась.

— Все сказал? — зло прошипела она, пристально вглядываясь в Дмитрия своими маленькими глазками.

Да еще очки с большими диоптриями делали их совсем крошечными.

— Так точно.

Поджав губы Даздраперма резко развернулась и быстро выскочила из аудитории.

— Безумству храбрых, поем мы песню… — произнес еще один возрастной студент первого курса.

Это словно послужило спуском и все засмеялись. А когда наконец отсмеялись, то от одногрупниц послышались причитания:

— Ой, что теперь будет…

— Зачем ты с ней сцепился?

— Она же теперь на тебя взъестся…

И так далее и тому подобное.

«Ну, если и после этого на меня КГБ не обратит внимание, то придется переходить к плану „Б“, — подумал Дмитрий. — Но должны. Сперма и впрямь все это так не оставит и закидает все инстанции своими жалобами, спустить просто так свое унижение она мне не сможет и постарается уничтожить».

Капитан Бутурлин, куратор КГБ над МГПИ имени Ленина, бросил на стол пачку донесений полученных за последние сутки от стукачей. В последнее время работы изрядно прибавилось из-за присоединения к МГПИ имени Ленина, МГПИ имени Потемкина. Куратора что вел «потемкинцев» спровадили на пенсию. За последние годы много чекистов вышвырнули из Конторы, как того требовал нынешний глава государства.

Хотя могли и его пинком под зад, как более старого. И вполне возможно, что отправили бы его, если бы конкурент, что позволил себе сказать лишнее после лишнего выпитого.

— Чертов кукурузник, — глухо ругнулся Бутурлин и закурил. — Боится сука лысая…

Ряды КГБ за три года изрядно поредели. Всех отправили на «усиление» народного хозяйства. Доходило до того, что только что окончивших курсы новых сотрудников отправляли в отставку. Особенно не повезло Пятому отделу[3].

Бутурлин скрипнул зубами. Запрет Хрущева на разработку высших партийных деятелей и чиновников его бесил. Если раньше на них всех имелся хоть какой-то поводок, что держало всех в рамках приличия, то теперь сдерживающих факторов практически не осталось и все эти деятели пошли в разнос начав выстраивать коррупционные схемы. Начался расцвет движения цеховиков.

Все что мог КГБ это передать материалы об обнаруженных злоупотреблениях властью в ЦК и уже там решали по персоналиям. Реакция на передачу таких дел редко когда была жесткой и больше носила характер внутрипартийной борьбы. Чаще никаких последствий для выявленных махинаторов не имелось.

«Просто делятся доходами с подконтрольных им предприятий», — снова подумал капитан.

В общем партийная верхушка откровенно встала над законом, получила статус неприкасаемых.

— Ладно… придет еще наше время… всех, как в 37-м к стенке поставим, суки…

Сам капитан пострадал из-за того, что вовремя не перестроился и излишне рьяно продолжил разработку одного партноменклатурщика решившего подмять под себя один из заводов, после чего передал дело по инстанции. И это была его ошибка. Начальник перестроился сходу, держа нос по ветру. В итоге, чтобы он не наломал дров, его засунули смотреть за студентами, ну и стал «вечным». Так-то давно уже должен был получить «майора»… Собственно после того дела и рассчитывал получить повышение, но ослепленный перспективами, просмотрел подводные камни о которые и споткнулся.